Космический рубеж. Сергей Зверев

иначе бы пар шел.

      – Надо с прапорщиком связаться. Пусть подъедет, вытащит, у них-то лебедка в порядке.

      Старшина спустился в яму и спрыгнул на запаску, прикрученную к задней дверце машины. Вскоре снизу донеслось пару матерных слов.

      – Что еще? – склонившись вниз, спросил Смирнов.

      – Рацию раздавило, товарищ старший лейтенант. Хрен мы теперь с прапорщиком свяжемся. – Гаврилов выбрался из ямы, отряхнул с одежды землю. – Одна радость, что паек целый, с голоду не умрем.

      Лейтенант Шелехов подошел к командиру.

      – Можно попробовать добраться до деревни пешком, – предложил Шелехов.

      – По темноте, без фонарика, с раненым? – засомневался Смирнов.

      – Я мог бы и один пойти, вернулся бы с помощью, – сказал Михаил.

      Старлей задумался, но решение так и не успел принять, потому что вдалеке послышался звук мотора. Это явно была не легковая машина, так как доносилось надрывное урчание мощного дизеля.

      Миротворцы переглянулись. С одной стороны, можно было надеяться на помощь. Но с учетом того, что кто-то намеренно выкопал у самой дороги яму-ловушку, в которую угодил джип, нельзя было исключать и возможного нападения.

      Вскоре из-за холма показался яркий свет. На фоне еще не совсем погасшего неба прорисовался четкий силуэт старого бельгийского бронетранспортера.

      – Правительственные войска? – тихо спросил Шелехов.

      – Не похоже. Им тут делать нечего, – отозвался старлей.

      – Тогда кто?

      – Скоро мы это выясним. – Смирнов огляделся в поисках огневой позиции. – Занимаем оборону.

      Миротворцы залегли. Бронетранспортер, лязгая траками, приближался. Теперь уже было видно, что на машине нет никаких опознавательных знаков. «Ветеран» местных вооруженных сил был просто разрисован в разводы и пятна под цвет саванны, причем сделано это было неумелой рукой.

      7

      Мирно потрескивал костер, отбрасывая в ночную саванну призрачные тени. Из мрака доносились крики ночных животных. Где-то совсем рядом послышалось, как сорвалась с места испуганная приближением хищника антилопа.

      Радист готовился выйти в эфир, чтобы связаться с группой старлея Смирнова. Прапорщик Григорьев открыл штык-ножом банку тушенки и поставил ее на уголья, нарезал местный белый хлеб и разложил его на полотняной подстилке. Бойцы выкладывали свои припасы – консервы, овощи.

      – Вот чего мне здесь не хватает, так это черного хлеба, – признался прапорщик, набирая ножом подогретую тушенку и размазывая ее по ломтю белого хлеба. – Казалось бы, мелочь, а вот без черного хлеба и мясо не мясо.

      – А я с Кубани, – отозвался молодой интеллигентного вида сержант. – Наоборот, к белому хлебу привык.

      – Все зависит от того, где человек рос, – проговорил прапорщик. – Есть «зерновые» народы и «мясные».

      – Как это?

      – Ну, «зерновые» – это те, для кого основная еда – хлеб. А «мясные» – те, для кого основная еда – мясо. «Мясные» – или бывшие кочевники, или полярные народы, им хлеб не нужен. А вот оседлые народы