Афганские каскадеры. Сергей Соболев

с запасными обоймами к «АКСУ» – он сам выбрал себе в оружейке этот автомат, благо тот российского производства и практически «новье». В кармашках разгрузки запасные рожки к автомату. Еще портативная рация и сигнальные ракеты. На боку на поясе закреплена кобура с «Глоком», поверх камуфляжных брюк надеты «наколенники». Голова, остриженная почти наголо, повязана «банданой», хвост которой прикрывает от солнечных лучей затылок; поверх нее надето форменное кепи.

      «Сучку», а также прихваченный на «миссию» карабин с оптикой Иван оставил в машине. Когда он был рядовым «гардом», то мог позволить себе в подобных условиях обходиться без броника. Но сейчас он начальник; пусть и небольшой – у него под командой сейчас два десятка сотрудников, считая тех, что остались в лагере, – но начальник. На него смотрят десятки пар глаз, каждое его слово, каждый поступок отслеживают и анализируют. И если он сам начнет нарушать внутренние правила, позволять себе поблажки вроде того, чтобы снять во время «миссии» броник, то о дисциплине, о беспрекословном выполнении команд старшего группы прикрытия придется уже вскоре забыть…

      И еще. Если ты не можешь выдюжить день – от рассвета до заката – в таких сложных условиях, в экипировке, мотаясь на «тачанке» под палящим солнцем по этим небезопасным местам (а таких дней наберется сотня с лишком на один контракт), если недостает духу или здоровья, то и нечего маяться – надо искать себе другую работу.

      Наконец показался хвост колонны, сопровождаемый пикапом «Тойотой» с крупнокалиберным «браунингом», установленным на треноге в кузове.

      Здесь восемь траков с прицепными платформами и четыре автобетоновоза. Этим придется проехать вдоль южной окраины на выезд, а затем, после этого вынужденного крюка – центр Лашкаргаха закрыт для грузового транспорта, – свернуть на дорогу, ведущую к заводу железобетонных конструкций, который только-только ввели в эксплуатацию.

      Иван вернулся в машину.

      – Блиать?! – усмехнувшись обожженным на солнце лицом, по-русски сказал датчанин. – Жар-рко што пиздетс?

      Кто-то из служивших здесь прежде сотрудников выучил датчанина русскому мату. А может, он обучился ему где-то в другом месте, кто его знает. Сам Ханс не из болтливых; на вопросы, откуда «дровишки», кто обучил простого скандинавского парня крепким выражениям, он либо дает уклончивый ответ – «где-то слышал…», либо молча лыбится. Думается, его знание русской словесности за два последних месяца лишь упрочилось: новый босс – Айвен Козак – хотя и слывет выдержанным человеком, но нет-нет да и скажет что-нибудь эдакое – на своем родном языке.

      – Жара, – по-русски буркнул Козак, затем по-английски скомандовал: – Поехали, Ханс! Следуйте за траками… сопроводим их до завода!

      «Дефендер» быстро нагнал ушедший было вперед огрызок распавшейся на перекрестке колонны. Примерно за пять километров до завода «Тойота» вышла в голову колонны; командир, Козак, как и следует, находится в замыкающей