Колдун. Земля, которой нет. Кирилл Клеванский

мне, землянин, ты был там у себя магом?

      – Да.

      – Сильным?

      Я сперва замер, а потом все же рассмеялся. Признаюсь, порой смеяться над самим собой даже проще и приятней, чем над кем-то другим. Когда смеешься над собой, то словно плюешь в лицо миру, а когда над другим… Ну, тут все от обстоятельств зависит, но зачастую можно нечаянно плюнуть и в свое лицо.

      – Скорее, слабым, – с легким кашлем ответил я. – Даже слабейшим.

      – Честный. Это тоже признак хорошего бойца.

      – Вы мне хотели что-то сказать? Потому что, по правде говоря, я лучше отправлюсь на рандеву с подушкой.

      Малас рассмеялся своим старческим, чуточку пугающим смехом.

      – Твой акцент невозможно слушать без улыбки, – пояснил он эту вспышку веселья. – Но уважаю твое желание отправиться ко сну. Я хотел лишь сказать, что несколько удивлен. Только два халасита показали в первом туре свое владение стихией. Одного из них ты одолел.

      Мне нечего было ответить. Когда не понимаешь, что творится вокруг, лучше промолчать. Больше узнаешь, а другие, возможно, подумают, что ты уже знаешь все.

      – Воздух – опасное предпочтение, – продолжал философствовать старик. – Но душе не прикажешь.

      – Я все еще не чувствую деловой подоплеки.

      – Советую тебе приобрести терпение, так как оно…

      – Тоже является чертой хорошего бойца, – перебил я старика. Не знаю зачем – просто решил проверить, насколько тонок лед. Судя по спокойному взгляду маласа, лед невероятно толст.

      – Однажды, когда я был еще совсем юн, мне довелось видеть финал состязания. – Старик отложил трость и наполнил наши кубки соком. Я приготовился слушать историю, пока не подозревая, что именно она станет основным кусочком паззла. – В нем также участвовал землянин, называющий себя магом. На Териале вас было всего двое – он и ты. Звали его Элиот, и волосы его были белы, как кость мертвеца, а глаза черны, как пролитая смола. И этими черными глазами, клянусь всеми стихиями, он бы не различил и голой женщины перед собой. Слеп, как крот, но сражался, как сам Термун. На глазах он всегда носил повязку, так как не хотел ими пугать зрителей, и все же он выстоял. Все состязания и испытания он оставил за спиной и приблизился к финалу…

      По мере продолжения рассказа я чувствовал, что мне знаком этот образ. Почему-то в моем воображении он прочно связан с театром – вернее, с оперой. А ведь на Ангадоре я побывал лишь на одной опере. Тем не менее в этот момент я ожидал, когда прозвучит «но» в этой истории. И оно не замедлило последовать:

      – Но никто не ожидал, что он сбежит.

      – Сбежит? – Сердце мое забилось с бешеной скоростью, а зрачки, я уверен, расширились от нетерпения.

      – Да, – как-то мрачно ухмыльнулся старший малас. – Он предпочел мешок Темного Жнеца воинству Термуна. Он попросту спрыгнул с края и камнем рухнул за облака.

      Я шумно сглотнул и мысленно чертыхнулся. Такой вариант точно не для меня.

      – А какой стихией он овладел?

      – Умен. Это черта хорошего бойца. Элиот владел пламенем, которое