Пособие для настоящих волшебников. Елизавета Шумская

возвращайся! Доучишься – и возвращайся. Дома всяко лучше. Вон как тебе тетушка рада. Аж светится вся.

      Иве внезапно захотелось плакать. Не от боли, от какой-то неизъяснимой печали, что то и дело охватывала ее этим летом.

      – Уже не могу. Не знаю, как объяснить. А вот не смогу…

      – Да, так бывает, – неожиданно понимающе кивнул леший. – Кто уехал, редко вертается. Хотя вот Лютомир вернулся.

      Знахарка быстренько вытерла глаза и внимательно посмотрела на собеседника:

      – А ты Лютомира знаешь?

      – Конечно! Как не знать-то! Он же со… – Тут лесной хозяин запнулся и уже иначе посмотрел на девушку. – А тебе-то зачем Лютомир? Ты же со своим упырем приехала. Али не люб?

      – Люб, люб. Только сдается мне, ты меня за нос водишь. Ни за что не поверю, что ты ничего не знаешь!

      – Что-то да знаю. – Напрямую лесовик явно говорить не собирался. – А ты про что?

      – Про то, что сегодня пополудни в лесу у деревни произошло.

      – А что там произошло? – Взгляд у лешего так и светился невинностью.

      Ива прикрыла глаза и подумала, что ей мешает спросить открыто. Ведь это совсем не тайна.

      – Там убили человека, – произнесла она наконец.

      – Да вы друг друга постоянно убиваете. – Судя по скорости ответа, лесовик его заранее приготовил.

      – Можно подумать, звери друг друга не убивают. Кто за пропитание, кто за подругу, кто за власть. А кто-нибудь из них и вовсе мог бешенство подхватить…

      – Вот бешенство куда чаще у людей бывает! Только вы его иначе называете.

      – Да? Так что, Яринку бешеный какой-нибудь убил?

      – Так это Яринку убили? Вот беда-то беда. – Лешак продолжил свою игру.

      Ива помолчала. «Что на моем месте спросили бы Златко или Калли? Вот чего я всегда ушами хлопала, когда они свою дипломатию разводили? Нет чтобы запомнить вопросы умные».

      – Знаешь, что народ в деревне говорит? – беззаботно «поделилась» девушка. – Говорят, Лютомир ее того, из ревности порешил. Или она ему все-таки отказала… Перед самой свадьбой…

      От возмущения леший даже вскочил со своего пенька-трона:

      – Да ты думай, что говоришь! Быть такого не может, чтобы Лютомир на свою Яринку руку поднял! Он же с нее пылинки готов был сдувать! Души в ней не чаял!

      – Ну вот любил-любил да и убил, – будто не замечая ярости собеседника, парировала Ива.

      – Да никогда! Он ради нее даже… – Тут леший осекся и замолчал.

      – Что даже?

      – На все готов был, – пробурчал хозяин, хотя первоначально явно собирался сказать другое. – Никогда бы ее и пальцем не тронул. И если такое говорят, значит, дураки. Да люди дурни и есть. Лес бы только рубить да зверье на трофеи изводить. Ни ума, ни уважения, ничего в них не осталось. – Лесовик продолжил говорить, но было видно, что мысли его далеко от предмета разговора. И он явно беспокоился.

      Ива боялась ошибиться, но, похоже, волновался он за Лютомира. «Но почему? Тот же обычный крестьянин. Даже не охотник. А до этого вообще в городе, далеко отсюда жил. Почему он может быть