Путь долга и любви. Анна Гаврилова

замерла на талии. А через мгновение я оказалась крепко прижата к горячему мужскому телу. Опомниться не успела, как мои губы очутились в плену.

      Поцелуй был лёгким, но невероятно сладким, в тон соединившей нас ночи. Голова тотчас закружилась, по телу побежали мурашки.

      – Кир… – не выдержав, простонала я.

      Меня одарили ещё одним поцелуем и тихим:

      – Люблю…

      Я не ответила. Осторожно вывернулась из объятий, а прежде чем выскользнуть из-под одеяла, попросила:

      – Ты только не подглядывай, ладно?

      Боевик усмехнулся, но кивнул.

      Он улыбался, а я… я уже не краснела, пылала! Осознание дерзости собственного поступка появилось лишь сейчас и сводило с ума. Нет-нет, я ни чуточки не жалела, но… О Всевышний! Я, Эмелис из рода Бьен, сама пришла к мужчине и фактически заставила его… Нет, не хочу об этом думать.

      На цыпочках, словно воришка, дошла до умывальни. Одарила растрёпанную голубоглазую блондинку, которую отразило зеркало, пристальным взглядом и лишь после этого решилась взглянуть вниз.

      Бурые разводы на внутренней стороне бёдер сюрпризом, разумеется, не стали, но я всё равно поёжилась. Боль, которую ощутила ещё в момент пробуждения, тоже была понятна и ожидаема, но заботила отчего-то меньше, нежели кровавые следы.

      Я глубоко вздохнула, тряхнула головой в надежде прогнать лишние мысли и отправилась в душ… Нет, я ни о чём не жалею.

      Кирстен обещание выполнил, действительно не подглядывал. Когда я вышла из умывальни, застала его лежащим на животе. Глаза боевика были плотно закрыты, но ресницы подрагивали. Я сбросила полотенце, в которое завернулась после душа, и юркнула обратно, под тёплый бок.

      Кир среагировал мгновенно – извернулся, сцапал в охапку, осторожно, но вместе с тем властно, прижал к постели.

      – Как себя чувствуешь? – спросил тихо.

      – Хорошо, – выдохнула я. А потом потупилась и прошептала: – Извини.

      – За что? – изумился брюнет.

      Я не выдержала, зажмурилась, потому что смотреть ему в глаза было чуточку стыдно.

      – За простыни… Надо было что-нибудь подстелить…

      – Эмелис! – перебил Кир. – Глупостей не говори.

      Ну да, для него это глупость. А слуги? Что они подумают, когда будут убирать постель?

      Развить эту мысль и устыдиться по-настоящему не успела – боевик припал губами к уголку моего рта, потом поцеловал всерьёз. Сознание мгновенно подёрнулось розовым туманом, тело ослабло. Правда, эта слабость не помешала обвить руками шею Кирстена и ответить на касания губ.

      Мир привычно поплыл, да и жар, который охватил тело, был не в новинку. Но прежде я запрещала себе, останавливала, а теперь… пальчики смело скользнули по обнаженным плечам возлюбленного, тело выгнулось навстречу его силе и теплу.

      – Любимая… – простонал боевик. – Любимая, не делай так…

      Кажется, это я уже слышала, причём не далее как вчера.

      – Как «так»? – переспросила хрипло.

      Ответом стал невероятно жадный поцелуй и тихое:

      – Эмелис, ты меня с ума сводишь. И если не прекратишь… в академию мы в лучшем случае к выпускным экзаменам вернёмся.

      Уверенности в том, что Кирстен шутит, не было, поэтому шалить действительно перестала. Отодвинулась насколько могла, стрельнула в брюнета глазками.

      – Позавтракать успеем? – спросила я.

      Боевик тяжело вздохнул, словно на совсем другую реакцию надеялся, ответил с заметной неохотой:

      – Да, любимая. Морвен обычно не раньше полудня портал активирует.

      – Ну вот и прекрасно…

      Кир отпускать не хотел, но я всё равно из его объятий выскользнула. Не без удовольствия отметила, как потемнели синие глаза, едва отбросила одеяло и встала в полный рост. А когда подхватила ночную сорочку и направилась к смежной двери, ведущей в мою спальню, за спиной раздался исполненный какой-то невероятной, почти звериной тоски, стон.

      Кажется, зря я в прошлый раз своей наготы стеснялась…

      Мои чемоданы были уже собраны, стояли у дальней стены. В платяном шкафу висело одно-единственное платье – серое, с фиолетовыми оборками. Рядом короткая шубка из меха пустынной выдры, та самая, в которой покидала академию. На полке стопочка нижнего белья.

      Горничной в спальне не обнаружилось, чему я, сказать по правде, обрадовалась. И одеваться начала задолго до того, как Бетти постучалась и прошмыгнула в дверь. Девушка появилась ровно в тот момент, когда я пыталась сотворить заклинание для застёгивания пуговиц. Пуговицы поддаваться не желали.

      – Госпожа Эмелис, оставьте, – сказала Бетти с улыбкой. – Я сама сделаю.

      Отказываться от помощи, разумеется, не стала. Застыла, позволяя горничной застегнуть платье, после села перед зеркалом и расслабилась. Когда Бетти вооружилась щёткой и принялась приводить в порядок волосы, стало чуточку грустно. За две недели так привыкла к помощи этой скромной девушки,