Форт Росс. Призраки Фортуны. Дмитрий Полетаев

в авангарде, то в арьергарде каравана, чтобы, не дай Бог, в окошко государыни не надуло пыли из-под колес и копыт этого медленно, но верно ползущего к своей цели организма.

      Непосредственно дормез императрицы охранял взвод лейб-гвардии Измайловского полка под командованием поручика Резанова.

      Именно это, как решила про себя императрица, было самым приятным, тайным подарком, который преподнес «ее Гриц», так она называла Потемкина.

      Зная слабость своей повелительницы, лейб-гвардейцев он действительно подобрал на славу! Но милее всех Екатерине пришелся сам поручик. Высокий, стройный, с обрамленным пепельными кудрями лицом, поручик был похож на Аполлона. Потемкин незаметно усмехался, глядя, как плотоядно поглядывала императрица на Резанова.

      Но «подзадорить» царицу, погрузить ее в сладостное томление, когда она становилась более податливой и сговорчивой, это одно. Совсем же отпустить вожжи, коими он управлял своей повелительницей, а через нее и всей державой, Потемкин отнюдь не собирался. Строго следил он единственным глазом за сердечными делами обожаемой супруги и, хорошо зная ее вкусы, частенько сам и подставлял под царское внимание будущих кавалеров.

      Бывали, конечно, и просчеты, как, например, с Ванькой Римским-Корсаковым. Красавец отменный, что и говорить. Фигура, стать – что больше всего ценила в мужчинах Екатерина – превосходные. Не зря она его прозвала Пирр, царь Эпирский. Что дурак был, так то понятно, на умном Потемкин свой выбор не остановил бы. Но за это порой тоже приходилось расплачиваться.

      В начале все развивалось по хорошо налаженной схеме. После «пробной» ночи Екатерина тут же назначила Ваньку своим флигель-адъютантом. Затем быстренько произвела в камергеры с присвоением внеочередных званий генерал-майора, а потом и генерал-адъютанта. Поместьями и землями одарила. Деньгами, сотнями тысяч жаловала. Потемкин и сам по просьбе Екатерины бриллианты для него пригоршнями таскал. Но все это мало волновало могущественного фаворита. Любое поползновение на власть – вот чего он не терпел. «А Ванька, как в Ивана Николаевича оборотился, так распушился, подлец, что павлин, – право, что природа способствовала».

      Рано чуявшие ветер перемен придворные уж стали мимо Григория Александровича напрямую к новому фавориту с просьбами таскаться. Пришлось мальца урезать. Племянница, любимица Санька, помогла. Не зря Потемкин всех своих племянниц фрейлинами устроил. «Лишний глаз завсегда сгодится – там, где мужик не углядит, баба дознается!»

      Обожал, ласкал и одаривал он всех четверых поровну, по крайней мере, так ему казалось, но все же старшую, Александру, светлейший всегда ценил и ставил выше других. Умная баба! Десяти мужиков стоит.

      Любимица Санька и удумала, как дело обставить. Да так, чтобы Екатерина своего Амура в объятиях у фрейлины Прасковьи Брюс сама и обнаружила. Графиня Парашка отделалась пощечинами. И по мужу, и по девичеству персона знатная, что и говорить, так запросто розгами по заду не отходишь – шутка