Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи. Александр Мазин

некто Фарсанз. Крикша не знал подробностей, поскольку уже больше года не был ни в пантикапее, ни в Танаиде, но зато он знал, что подобные трудности всегда вызывают нужду в финансах. Чтобы боспор не полез в драку, надо всего лишь объяснить царю, что союзники собираются грабить не боспорское царство, а римскую провинцию Понт. И сделать царю небольшой подарок.

      – Хм… – с сомнением произнес Коршунов, выслушав предложение законтактировать его с боспорским двором. – Допустим, я соглашусь.

      Он сделал знак – и жена Крикши наполнила его стакан. Самый настоящий стакан из самого настоящего, правда немного зеленоватого, стекла. И наливала она из натурального стеклянного графинчика, с ручками в виде лошадиных голов.

      Спиральный золотой браслет со змеиными головками скользнул по кисти женщины, звякнул о стекло.

      – Допустим, – повторил Коршунов. – Сколько это займет времени и каковы должны быть размеры взятки… тьфу!.. Подарка?

      Услышав ответ, едва не уронил стакан с вином:

      – Сколько-сколько?!

      – Думаю, таланта три, – спокойно повторил Крикша. – Золотом, конечно, не серебром.

      Три таланта – это здоровенная куча золота.

      – …Если поторговаться, то можно скинуть до двух, – продолжал между тем Крикша. – Но тогда время уйдет, а времени у нас, как ты знаешь, самое большее – дней двадцать.

      – И где же я, по-твоему, возьму такую прорву золота? – поинтересовался Коршунов.

      – Займешь, – последовал ответ. – Под мое поручительство. Возьмешь сейчас три, после похода отдашь пять.

      – А если я не вернусь?

      – Вернешься. Ты, Аласейа, удачлив, это все знают.

      Сидящие за столом подтвердили это мнение кивками и восклицаниями. Здесь, за столом, были только свои. Сам Крикша с двумя сыновьями и женой, Скуба, Коршунов с Анастасией, Агилмунд (Ахвизра в бордельном квартале застрял основательно) и, разумеется, Книва.

      – Пять за три – это слишком много, – рассудительно произнес Коршуновский шурин. – И не надо нам три таланта. Два, думаю, мы сами соберем. А за один отдадим полтора, когда вернемся. Верно я говорю, Аласейа?

      – Не знаю… – Коршунов запрокинул голову, поглядел на зеленую гору, где по дороге – полоске, выстриженной в кудрявой зелени, – спускалась цепочка осликов, навьюченных непомерно огромными корзинами.

      – Не знаю… как ты говоришь, кличут того парнишку, из-за которого у парфянского царя сложности?

      Крикша сморщил лоб, пытаясь вникнуть в смысл сказанного Коршуновым:

      – Твоя речь, Аласейа, непонятна мне. О чем ты говоришь?

      – Как зовут человека, который покушается на власть парфянского царя?

      – Его зовут Фарсанз. Он – племянник царя. Его отец – из сарматских вождей, чьи земли – к востоку от Данубия. У царя Рескупорида он командует конницей… командовал…

      – А теперь?

      – А теперь он сидит в Трапезунте[7]

7

Читателю, знакомому с историей и георгафией: это другой Трапезунт, не малоазийский (римская провинция Понт), а тот, о котором упоминает Иордан, – то есть располагавшийся в районе горы Чатыр-Даг, неподалеку от нынешней Алушты.