Новая Зона. Тоннельная крыса. Юрий Бурносов

что, капитан. Вариант «А» – вали домой и, если увидишь во сне что-то более информативное, сразу звони. Вариант «Б» – оставайся здесь, селись вон в гостинице, если деньги позволяют и свободное время имеется. Может быть, картинка лучше будет, все-таки Зона рядом. Есть еще и вариант «В» – ты сам полезешь в Зону. Скорее всего так и сделаешь, потому и приехал. Сам знаешь – это незаконно, но отговаривать не стану, тут все равно бардак творится, захочешь – попрешься.

      Снифф помолчал немного, потом спросил:

      – А где эта контрольная точка, товарищ полковник? Ну, где Вадим с группой пропал?

      Лепешко тяжело вздохнул:

      – Это военная операция, права не имею говорить. Однако по-человечески – брось ты это. Брата не найдешь и сам пропадешь. Чужой ты здесь.

      – Я подумаю, – ответил Снифф.

      – Как скажешь, – пожал плечами подполковник. – Больше советов давать не буду, сам разбирайся. Все, капитан, бывай.

      Поднявшись, Лепешко сделал несколько шагов к выходу, но потом остановился и спросил:

      – А ты капитан чего, кстати? Армия?

      – Нет, МЧС, – почему-то застеснявшись, сказал Снифф.

      – Ну, ладно хоть не дальнего плавания, – с пессимизмом заключил подполковник.

      3

      В трехэтажной панельной гостинице Снифф поселился без проблем, хотя пришлось заполнить несколько занудных обязательных бумаг. Все же рядом Зона, ничего удивительного. Регистраторша вручила ему ключ с болтающейся деревянной блямбой, на которой значилось маркером «23».

      – На три дня, – повторила она, щелкая клавиатурой компьютера. – Если задумаете продлить, заново все заполните. Посуду не бить, технику не портить, краны закрывайте, если уходите. Посетителей водить можно круглосуточно, но не утративших человеческого достоинства.

      – А как это определяется? – поинтересовался Снифф.

      – В смысле? – Регистраторша подняла от монитора густо накрашенные глаза.

      – Степень утраты человеческого достоинства.

      – Чтобы не блевали, – пояснила регистраторша со вздохом. – Не ссали в коридоре.

      – Ясно, – кивнул Снифф и отправился осматривать номер.

      Ничего необычного он там не увидел: чистенько, уныло, узенькая кровать, столик, холодильник, радостно заурчавший, как только Снифф воткнул его шнур в розетку. Телевизор, совмещенный санузел. Единственным украшением номера оказалась репродукция картины Куинджи «Лунная ночь на Днепре».

      Полежав на кровати и бездумно попереключав телевизионные каналы, Снифф наткнулся на любопытную дискуссию известного борца с инопланетной ксенофобией Уканова и какого-то агрессивного волосатого парня, который, брызгая слюной, кричал, что все земляне зомбированы, что на всей Земле нет ни одного чистого и свободного разума. Уканов, чуть прикрыв глаза и тихонько улыбаясь в пышные усы, парировал, что если верить уважаемому волосатому оппоненту, то и его устами сейчас глаголет какой-нибудь пришелец, не исключено, что и сам Джабба Хатт.

      Волосатый