Участковый. Сергей Лукьяненко

них нет повода пожаловаться?

      – Ну, в общем, да, – со вздохом признал Павлик. – Вы же знаете – я барабанщик в пионерской дружине!

      – Знаю, Павка, слышал, как ты барабанишь на праздниках. И ловко, надо сказать, у тебя выходит!

      – Вот! Видите? Вы говорите – «ловко», а они – «грохочешь, громыхаешь»!

      – Ага! – сообразил участковый. – Тоись ты хочешь сказать, что претензию тебе предъявили, когда ты репетировал?

      – Ну… – Галагура оттянул край шарфа, освобождая пухлые губы и подбородок. – Если уж совсем взаправду, то я не то чтобы репетировал… То есть Тимофей Петрович говорит, что руку нужно набивать постоянно, но мне барабан еще в одном деле помогает.

      – Энто в каком же? Ну, ну, не хочешь – не отвечай. – Участковый незаметно усмехнулся. – А только кажется мне, что именно для энтого дела ты и купил монпансье, нет?

      Мальчишка неловко всплеснул руками, едва не высыпав из кулька леденцы, покраснел и будто ощетинился.

      – Вот и папка говорит, что вы всегда наперед все знаете, когда спрашиваете! – с обидой и упреком буркнул он.

      – Эх, Павка, Павка! Лучшая защита – нападение? Вот что ты чичас на меня разобиделся? Разве я тебя в чем-то обвинил? Разве я сказал что-то такое, из-за чего нужно защищаться или нападать? – Денисов сокрушенно покачал седой головой. – Ну, купил парень однокласснице конфет – что ж в энтом плохого? Я другого понять не могу – барабан-то тут при чем?

      Мальчишка молчал и угрюмо сопел, обдумывая ответ. Федор Кузьмич не торопил его, понимая, что в определенном возрасте есть вопросы, сформулировать ответы на которые трудно даже для самого себя. Отпустить бы его сейчас, не мучая, да нельзя жалобу стариков Агафоновых оставлять без внимания. Кабы одно только баловство с Павкиной стороны было – пожурил бы да запретил «громыхать». Но тут у человека – причина, и что с того, что человеку всего тринадцать лет от роду? Он в свои тринадцать чувствует острее, чем иные в тридцать три. Он, может, только того пока и не понимает, что гитара или аккордеон в этом его деле куда выгоднее барабана служили бы: девушкам, кроме леденцов, нравятся песни – душевные, негромкие, протяжные. Попробуй-ка изобрази такую под барабанную дробь! Вот потому-то гармонисты и гитаристы на любой вечерке нарасхват, а такие музыканты, как Павлик, – только на смотрах пионерской дружины…

      И тут Галагура огорошил участкового.

      – Мне, Федор Кузьмич, иногда всякие глупости в голову лезут, – торопливо, словно боясь передумать, признался он. – Уроки делаю или по дому помогаю… или просто в окошко смотрю – а мысли все крутятся, крутятся… Глупые мысли, ненастоящие.

      – Ненастоящие? Энто как же?

      – Настоящий пионер о чем должен думать? – Он чуть замешкался и выпалил, как показалось Денисову, заученную строчку из учебника или из газеты: – О деле! Об открытиях, начинаниях и свершениях! Вот Денис Матвеев из второго отряда девизы придумывает – почти каждый день новый девиз. Его даже в газете напечатали! Зритнев Лешка написал письмо