Донна Соль и все её мужья. Виктор Королев

достаток придаёт ей больше прелести, так как интересно узнать, что на время омрачило это хорошенькое чело. У неё своеобразный и замечательно анализирующий ум. Можно сказать, что её воображение – это своего рода калейдоскоп, из самых мелких обрывков она умеет составить блестящее увлекательное целое. Её живое, умненькое личико порой так и сияет».

      Это точный словесный портрет одной из самых замечательных, самых удивительных и самых красивых женщин пушкинского окружения. О ней написано немало – и я с благодарностью к авторам использую их описания и находки и прощу прощения, что не все из них оказались закавыченными. Важнее другое – что имя это женщины, история её удивительной жизни начинают забываться. А ведь она – признанная муза русской литературы…

      Главное в ней – красота и тонкость ума. Оттого становится понятным, что самые интересные мужчины того времени чувствовали себя хорошо в её обществе, им было интересно с этой женщиной, она умела увлечь их беседой, своей наблюдательностью. Её красотой восхищались многие – Жуковский, Пушкин, Вяземский, да и другие. Дочь её Ольга, собравшая всё, что касалось жизни матери, вспоминала:

      «Мать моя была гораздо меньше ростом, брюнетка, с классическими чертами, с чудесными, очень чёрными глазами; эти глаза то становились задумчивыми, то вспыхивали огнём, то смотрели смело, серьезно, почти сурово. Многие признавались мне, что она смущала их своими глазами, своим прямым, проницательным взглядом. У неё были очаровательные чёрные, со стальным оттенком, волосы, необыкновенно тонкие. Она была отлично сложена, но не с модной точки зрения (она не носила корсетов, причёсывалась почти всегда очень просто и ненавидела тряпки и драгоценные украшения), а с классической. У неё было сложение статуи: ноги, форма головы, руки, профиль, непринужденные движения, походка – всё было классическое. Одна дама, знавшая мою мать с детства, говорила мне: «Я помню, как её походка поразила меня даже тогда, а ведь я была ребёнком. У неё были лебединые движения, и так много достоинства и естественности в жестах её».

      В то время была мода на прозвища. Друзья в шутку называли её «донна Соль», потому что за неё сватались люди намного старше (например, пожилой князь С. М. Голицын), а в то время была в моде драма Виктора Гюго «Эрнани», героиню пьесы звали донна Соль и у неё был старый муж. Верный друг Пушкина князь П. А. Вяземский писал:

      «Расцветала в Петербурге одна девица, и все мы, более или менее, были военнопленными этой красавицы; кто более, кто менее уязвлённый, но все были задеты и тронуты. Кто-то из нас прозвал смуглую, южную, черноокую красавицу Donna Sol – главной действующей личностью испанской драмы Гюго. Жуковский, прозвал её “небесным дьяволёнком”. Несмотря на своё общественное положение, на светскость свою, она любила русскую поэзию и обладала тонким и верным поэтическим чувством. Она угадывала (более того, она верно понимала) и всё высокое, и всё смешное. Вообще увлекала она всех живостию своею, чуткостью впечатлений, нередко поэтическим настроением. Прибавьте к этому не лишенную прелести какую-то южную ленивость, усталость. Она была смесь противоречий, но эти противоречия были как музыкальное разнозвучие, которое под рукою художника сливается в странную, но чарующую мелодию. Хоть не было в чулках её ни малейшей синей петли, она могла прослыть у некоторых «академиком в чепце». Сведения её были разнообразные, чтения поучительные и серьёзные, впрочем, не в ущерб романам и газетам».

      Чуть позже в своей записной книжке Петр Андреевич Вяземский отмечал: «Ездил в Царское Село, обедал у Жуковского. Вечером у донны Соль… 4-го июня шатался около дворца, заходил к донне Соль». Ниже его стихотворение, посвященное Александре:

      Вы – донна Соль, подчас и донна Перец!

      Но всё нам сладостно и лакомо от вас,

      И каждый мыслями и чувствами из нас

      Ваш верноподданный и ваш единоверец.

      Но всех счастливей будет тот,

      Кто к сердцу вашему надёжный путь проложит

      И радостно сказать вам сможет:

      О, донна Сахар! донна Мёд!

      Её дочь Ольга рассказывала: «Моей матери давали много названий: князь Вяземский звал её донна Соль и Южная ласточка. Он же называл её «покровительница русских поэтов». В «Онегине» она названа Венерою Невы и буквами В. А. Жуковский называл её сначала “небесным бесёнком”, а позже “моей вечной Принцессой” и хотел посвататься»…

      Она была счастлива в своих друзьях, она наслаждалась и купалась в их любви, для них она приносила из императорского дворца всякие новости, наблюдала и мастерски передавала разные подробности светской жизни, представляла в лицах весь бомонд, слушала и понимала поэзию своих обожателей.

      Казалось, всё в этом мире – для неё. Не было только чего-то сугубо личного, сердечного. Натура ищущая, страстная, она была одинока в своей жизни, вернее, не могла понять её цель до конца, и оттого часто впадала в меланхолию, а ещё чаще – мучила своих обожателей порой циничным отношением, холодом и язвительным равнодушием. Сердце её было закрыто для настоящей любви – до поры до времени закрыто…

      «Я сохранила взгляд