Вечеринка в Чертаново. Александр Ермак

м в центре. А Чертаново – это черт знает где! Звучит так же экзотично, как Зюзино, Братеево, Бирюлево или какая-нибудь Капотня.

      И вот – случилось. Выйдя из метро, остановилась на небольшой мощеной площади, осмотрелась: с одной стороны – скамейки по краю примыкающего сквера, далее высотные дома, с другой стороны – полукругом дорога с множеством снующих машин. Заметила наконец нужный ориентир, прячущийся за фигурами прохожих, – бронзовую скульптуру девушки-студентки рядом с бронзовым же голубем, сидящим на металлическом шаре. Рядом с ними никого. Подошла, глянула на часы в телефоне: похоже, подруга опаздывает.

      Принялась осматривать скульптуру, пытаясь понять, что же это за книга в руке бронзовой девушки. Вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд и резко обернулась. Рядом по-прежнему никого не было, и вроде бы никто не смотрел на нее. Глубоко вдохнула и выдохнула. Уже несколько дней ей то и дело кажется, что, когда выходит на улицу, кто-то смотрит на нее. Но сегодня это, может быть, от напряжения, от ожидания того, чего она никогда не делала. Возможно, просто нервничает, предполагая.

      Снова посмотрела на часы: подруга опаздывает уже на двадцать минут. Продолжила рассматривать скульптуры: перешла от девушки к голубю, и снова показалось, что кто-то прикасается к ней взглядом: к голове, к спине, к бедрам. Повернулась в этот раз медленно, но и теперь вроде на нее никто не пялился: люди быстро проходили мимо, ныряли в подземный переход к метро.

      Достала телефон, ткнула пальцем – никто не ответил. Решила, что подождет еще десять минут и поедет обратно домой. Не судьба! Вернется в небольшую, но ставшую уже такой родной комнату общежития с любимыми книгами, учебниками, горячим чаем и домашним вареньем. Проведет очередной день без всяких тебе треволнений в чужом районе.

      Но и в ее студенческом жилище не так уж все радужно. Живет она еще с двумя «понаехавшими» в Москву. Такие же провинциальные девчонки. Такие же, да не такие. Мария и Лера, в отличие от нее, ходят не только на занятия в институт. Они еще умудряются куролесить по домашним вечеринкам однокурсников-москвичей и даже по столичным ночным клубам. На нее смотрят сверху вниз. Обзывают прямо в глаза: «синий чулок», «трусы с начесом», «принцесса на горшочке»… А чем она может ответить? Даже в школе, когда одноклассники дразнили: «Раиса – книжная крыса», то даже язык показать не могла в ответ, только в голове вертела, но никак не решалась произнести: «Сашка-какашка», «Аркашка-таракашка», «Вика – дура, Вика – вша, Вика любит алкаша…»

      Когда на каникулах вырывается домой во Владимир, то подружки, оставшиеся там учиться, набрасываются с вопросами о столичной жизни. Их интересуют не только институт, театры, концерты, но и те же вечеринки, ночные клубы. А она об этих сомнительных развлечениях даже наврать ничего не может, потому как представляет происходящее на них лишь по обрывкам разговоров соседок по комнате. Конечно, и эти расспросы, и дразнилки можно бы пережить, но Кирилл… Это высокий, стройный однокурсник Раи. Такой умный, спокойный, не робкий и не наглый, очень тактичный. Наверняка будущий профессор, завидный жених для девушек всего курса, да и не одного его. Кирилл, окруженный девичьим вниманием, ко всем относится ровно, не спешит ни с кем вступать в отношения. Вот и к ним в комнату заходит. Иногда по делу, иногда вроде нет. Разговаривает в основном с Марией и Лерой, но ведь и на нее посматривает. Порой, кажется, даже как-то по-особенному. А в понедельник, когда помог соседкам донести книги из библиотеки и они в благодарность поили его чаем, вдруг пригласил:

      – Девочки, идем в субботу на дискотеку в главном корпусе?

      Мария и Лера тут же согласились:

      – Конечно!

      А Кирилл продолжал смотреть в ее сторону:

      – Рая?

      Она растерялась:

      – Не знаю…

      Вопрос застал ее врасплох, ведь она никогда не была на дискотеках. Во Владимире отец не отпускал ни на школьные, ни на районные: «Ничего там хорошего нет, на этих танцульках. Одно кривлянье и приставанье». Мать не перечила главе семейства. Так что Рая только во время уборки дома выделывала ногами какие-то па, а танцевать так и не научилась, утешая себя тем, что это «одно кривлянье и приставанье». Но как-то случайно заглянула в районный дом культуры во время дискотеки. Там девушки и парни медленно танцевали в обнимку. «Смотреть противно», – сказал бы отец. А она засмотрелась. И ей хотелось, чтобы кто-нибудь так же положил руки на ее талию, прижал к себе.

      – Как же она пойдет? – Мария глянула на Леру. – Там ведь надо с мальчиками друг за друга держаться. А она у нас даже ни разу не целованная. Жизнь только по книжкам знает.

      Рая вспыхнула. Зачем же она тогда, только познакомившись с соседками, так разоткровенничалась? И вот они ее теперь опозорили перед Кириллом.

      Но тот не усмехнулся, глядя на ее покрасневшие щеки, оставался, как всегда, совершенно серьезным:

      – А разве это плохо?

      Лера, недоумевая, посмотрела на Марию:

      – В таком-то возрасте?

      Кирилл спокойно пожал плечами:

      – Каждому свое время…

      – А еще она пауков боится!

      – Каждый