После катастрофы. Владимир Чугунов

за жизнью взрослых, у него складывалось такое впечатление, что в телевизоре – одно, а дома и на улице – совершенно другое. Ни мать, ни отец, в отличие от телевизора и плакатов, никогда не говорили о «наших священных принципах, которыми мы не можем поступиться». Их «священными принципами» были уважительные отношения к соседям. Можно было свободно прийти к ним посмотреть телевизор, если сломался свой, или попросить соли, или трёшку до получки. И соседи так же по-свойски обращались за чем-нибудь к ним. Все жили как одна большая семья. В юности, правда, дрались стенка на стенку с парнями из соседнего посёлка, но вовсе не из идеологических, а тем более националистических убеждений, как теперь, а оттого что силы девать было некуда и – от зелёной тоски. И то сказать, такая в выходные и праздничные дни наваливалась на тебя тоска! И это понятно: когда в распоряжении бездна свободного от работы или учёбы времени, которое не знаешь, на что убить, что может быть невыносимее?

      Но если ты чем-нибудь увлечён или влюблён!..

      Лично Евдокимова от всего этого спасла игра в вокально-инструментальном ансамбле, который был создан при местном клубе, и, разумеется, любовь…

      Глава третья

      Регистрацию начали за два с половиной часа. Кроме китайцев, в Пекин летела солидная группа соотечественников – человек пятьдесят: то ли туристов, то ли деловых людей, и это придало уверенности, всё-таки не одни, свои, если что, в беде не оставят.

      Евдокимов приготовил распечатку электронных билетов, но за стойкой на них даже не глянули, провели развёрнутыми паспортами по считывающему устройству и выдали талоны на посадку.

      Далее шли секции пограничного контроля.

      И вот они уже в зоне беспошлинной торговли: хочешь, спиртное любых марок мира по дешёвке покупай, хочешь, золото или бриллианты, хочешь, парфюмерию – в общем, всё что хочешь и на что хочешь – рубли, доллары, евро. Рублей у них уже не было, а немного долларов в заначке имелось. Они купили коробку шоколадных конфет и по бутылке армянского коньяка и ирландского ликёра (Женя сказала «очень вкусный», и главное, «чуть ли не в два раза дешевле, чем у нас»).

      Оказавшись напротив стеклянной стены, открывшей вид на взлётное поле, Евдокимов понял, почему так быстро двигался список табло: несмотря на изморось, самолёты подымались и садились один за другим. Взлетающие мели за собой облака дождевой пыли.

      Когда подали их аэробус, Евдокимов не поверил глазам. Это был внушительных размеров «Боинг», с длинными крыльями, под которыми висело всего по одной очень огромной турбине.

      Посадка осуществлялась через рукав прямо из здания аэровокзала. Не надо было, как прежде, садиться в автобус и ехать к трапу самолёта. Таких рукавов было несколько и к ним по очереди подтаскивали лайнеры, соединяя рукава с посадочными дверями.

      На входе в салон, на раскладном столике, лежала стопа китайских газет, что-то вроде советской «Правды», и каждый китаец обязательно по одной брал.

      Чудо техники поразило и внутри: девять сидений в ряду, пять посередине и по два у иллюминаторов.