.

змеиных тел, сияющих кристаллов, влекущих и загадочных ритуальных предметов…

      Корнилина делала перерывы в работе с записями Артура, но это существенно дела не меняло. К тому же, нужно было торопиться. Время шло, переписывание дневников продвигалось медленно, а статью в журнал она должна была представить не позже начала декабря: ее еще полагалось перевести на французский. Нина начала чувствовать тяжелую усталость и вязкую, беспричинную тоску, – «черную меланхолию», как она это называла.

      – Мадам Нина скучает по России, – говорила Жаннет, замечая в гостье подавленность и смену настроения. – Надо развлекаться, проводить время с мужчинами, а не сидеть и сохнуть от работы. От тоски портится цвет лица и появляются морщины.

      Осень во Франции стояла теплая и мягкая. Моросил мелкий дождь, мутные воды Сены покрывались ленивой рябью, дома утопали в зеленоватом тумане. Только три дня праздника Самхейн выдались непривычно холодными. Нина проводила много времени за подготовкой к выставке, которая все не открывалась, хотя давно было пора. Это казалось странным. Месье Дюшан приводил невразумительные объяснения, а его компаньон и вовсе отмалчивался, неискренне улыбаясь.

      – О, эти русские такие нетерпеливые! – однажды сказал он, и Нина отметила, что впервые слышит его голос.

      Она поняла смысл сказанного благодаря Жаннет и Патрисии, которые обе старались, как могли, помочь ей освоить язык. Нину беспокоило ее состояние, и она попросила месье Рене найти ей врача. Доктор был очень любезен, подчеркнуто вежлив и внимателен, но не нашел ничего серьезного.

      – Мадам немного переутомилась, ей нужно больше гулять, хорошо питаться и принимать успокоительное.

      Он выписал Нине два вида снотворного и распрощался.

      Жаннет расстроилась. Она так старалась, чтобы мадам Корнилина чувствовала себя как дома и ни в чем не нуждалась!

      – Теперь я буду подавать на обед жареную форель, а на ужин омаров под майонезом, – говорила она, провожая доктора. – И вино! Это будет лучшим лекарством.

      Доктор улыбался и кивал головой, он был уверен, что это обычная женская хандра, которая скоро пройдет. Выйдя на улицу, он поднял воротник плаща, – несмотря на ветер, ему хотелось пройтись пешком. Вечерело. В долинах между холмами сгустился туман, в его серо-молочной мгле расплывались огни одиноких жилищ. Приятно было вдыхать свежий сырой воздух, пахнущий далекими дымами и палой листвой. Доктору понравилась русская гостья Жаннет, – мадам Корнилина, вдова знаменитого художника. Красивая женщина. Большие выразительные глаза, тяжелый узел волос на затылке, высокий открытый лоб, приятный грудной голос, порывистость в движениях, – есть в ней что-то восточное, дикое, необузданное…чего нет в француженках. Давно нет. Наверное, Россия, – огромная непонятная страна, засыпанная снегами, – накладывает особый отпечаток на людей.

      Маленький городок был тих и безлюден. Только где-то далеко, за холмами, слышался протяжный колокольный звон. Ветер