Меня зовут Астрагаль. Альбертина Сарразен

– сейчас расплющит в лепешку и намотает на колеса, как раз до Парижа. Глазищи-фары катят прямо на меня.

      В десятке метров машина резко сворачивает и останавливается. Скрип тормозов, клацанье дверцы, шаги. А я лежу, распластанная, с закрытыми глазами.

      – Девушка!

      Чья-то рука неловко и тревожно тормошит, ощупывает меня.

      – Если вам не трудно, помогите мне сойти с дороги… Поддержите, у меня, кажется, сломана нога.

      Шофер довел меня до подножки грузовика, и я села на нее, спрятав в тень больную левую ногу. Не хочу смотреть. На правую падает свет придорожного фонаря, она вся в грязи, земля засохла на пальцах и толстой коркой налипла до расцарапанного, блестящего от крови колена. Я съеживаюсь, сую руки в карманы и сжимаю в кулаки – под пальто почти ничего нет, так что холод пробирает до костей.

      – Можно сигарету?

      Парень протягивает мне пачку “Голуаз”, дает огня. Вспышка осветила на миг его лицо – типичный ночной шофер: потная, лоснящаяся физиономия, щетина на щеках и пристальный с прищуром взгляд.

      – Как это вас угораздило?

      – Я… э, да ладно, что уж теперь… Вы знаете эти места?

      – Еще бы, проезжаю три раза в неделю.

      Я показываю вбок, где сквозь переплетенные ветки смутно виднеется в свете горящего перед виллой фонаря моя стена.

      – Тогда вы, наверно, знаете, что находится вон там…

      – Хм… Так это вы оттуда?

      – Да, только что. Вернее, с полчаса или час тому назад… Еще не хватились. Пожалуйста, довезите меня до Парижа. Никаких неприятностей, обещаю. До Парижа, а там высадите, и я уж разберусь сама.

      – Я бы вас выручил, но… – после долгих колебаний сказал водитель, – куда же вы с такой ногой…

      – Не важно. Только довезите, и все. Что бы ни было, я вас не выдам. Честное слово, не выдам.

      – Верю, что не выдадите. Но они и без вас докопаются, им это ничего не стоит… А у меня жена и двое детей, не могу рисковать.

      Обеими руками я сжимаю больную щиколотку и пытаюсь спиной оттолкнуться от кабины и встать.

      – Нет так нет, поезжайте. Только, прошу вас, не сообщайте ближайшему полицейскому посту. Забудьте об этой встрече, сделайте…

      Я хотела сказать “сделайте милость”, но запнулась – было довольно нелепо просить о милости человека, который подарил мне сигарету и десять минут отдыха.

      – Погодите, – сказал он, – кое-что я все-таки для вас сделаю: попробую остановить другую машину, частную, может, вас и возьмут… что-нибудь сочиню…

      Пусть делает что хочет. Я же хотела только одного: чтобы мне отрезали проклятую ногу и я смогла заснуть и спать, пока она снова не отрастет, а потом проснуться и посмеяться над жутким сном. Писала же мне недавно Сина: “Мне снилось, дорогая, что ты упала с большой высоты, и неудачно, у тебя лилась кровь из ушей, а я ничем не могла помочь, только стояла и плакала… Проснулась, взглянула на твою фотографию и порадовалась, что это не на самом деле и скоро, как всегда по утрам,