Зеленый омут. Наталья Солнцева

да жарко было, и голова часто болела! Коса мне ее назад оттягивала, а люди думали, что это я такая гордая – вечно с задранным носом хожу. Ну вот… – баба Надя ни на минуту не прекращала ловко лепить вареники, которые у нее получались ровненькие, аккуратные и все один к одному, как близнецы. – Я когда спать ложилась, – косу рядом на тумбочку укладывала, иначе нипочем не уснешь! Она будто змея толстая вилась между мной и мужем… Ну, в один из дней, знойно было, пошли мы искупаться в озере, и Ванюшка с нами. А в озере этом с берега глубоко, он оступился, и сразу ко дну пошел, прямо как камень. Я бросилась за ним… И будто меня кто за ноги вниз потянул, даже вздохнуть не успела! Мужик-то мой видит, что нас нету, – нырнул, намотал на руку всю мою косу, Ваню под мышку взял, да так нас обоих и вытащил на берег. Мальчонка быстро очухался, а я… – она помолчала. – Скорая помощь на этот свет вернула. Никто и не верил уже. С тех пор пришлось мне косу обрезать!

      – Почему? – удивился Сергей. Он раздумывал, как половчее перевести внимание бабы Нади на ее мать.

      – Ох… мужик мой сказился! Как глянет на косу, так аж зеленеет весь! И зубами скрежещет. Ночью со мной спать не стал, ушел на другую половину дома. Тогда Катерина мне и велела волосы обрезать. Он, говорит, видеть ее не может.

      – Кого?

      – Ну косу, косу! Она ему скользкой в воде озерной показалась, и живой, как змея. Оторопь его берет. Не может мужик себя пересилить. Противно ему и страшно. Так и обрезала я свои дивные волосы! – баба Надя мечтательно подняла глаза к потолку. Было видно, что косу свою она любила и жалела о ней по сей день. – Больше они у меня так и не выросли…

      Она перехватила взгляд, брошенный гостем на ее прическу, уложенную массивной короной на затылке, и махнула рукой.

      – Это не то! Куда… мышиный хвост, а не коса. Нет, Бог дал, Бог и взял! – баба Надя с сожалением вздохнула.

      – Расскажите еще что-нибудь о бабушке… «Марфе», – хотел сказать Сергей, но баба Надя с готовностью откликнулась, и опять не про то.

      – Свекровь моя, Катерина Суворина, жесткая была, как наждак! И властная. Сама велела мне косу обрезать, и сама потом плевалась, на меня глядючи! Испоганила ты себя, Надежда, аж с души воротит, – говорила. Ну, это давно было. А померла она не старая совсем. Сначала дед ее на Рождество отдал Богу душу, а вскоре и она за ним. Огород сажала, да поранилась, – видно, кровь нехорошая стала, попала в нее грязь, ну и…заражение.

      – И что, ничего нельзя было сделать? Ваша матушка, кажется, знаменитая травница на всю округу… – Сергей, наконец, получил шанс направить разговор в нужное ему русло.

      – Отказалась Катерина наотрез от услуг моей матери! Не велела ее за калитку пускать! А Марфа – она гордая. Нет, так нет.

      Сергей отметил, что баба Надя о матери говорит «Марфа», словно о посторонней женщине, с оттенком почитания и некоторой зависти. Ему показалось, что теперь-то он точно услышит нечто интересное и необычное. Но этому не суждено было сбыться. Проклятая баба снова завела свою волынку.

      – Слегла Катерина, а все равно домом продолжала командовать