Твой демон зла. Ошибка. Сергей Волков

отступают перед высшим приоритетом – спасением большинства жизней, а оппозиционер представлял собой явную угрозу. Публичный конфликт мог закончится не в пользу капитана, а в смоделированной в тесте ситуации права на ошибку он не имел. Ну, и еще довольно пространно прошелся по принципу «меньшего зла» – мол, если для того, чтобы миллионы жили сыто и счастливо, нужно уничтожить сто тысяч, то лучше это сделать, чем не сделать…

      Верил ли я сам в то, о чем говорил? Черт его знает… Слава Богу, я не попадал в ситуации, требовавшие от меня принятия подобных решений…

      Вершанский покивал, что-то размашисто записал в ежедневник, потом хмыкнул:

      – С точки зрения либералов и демократов, а также всевозможных «общечеловеков», вы нашли чудовищный способ выхода из ситуации… Но с точки зрения спецслужб, чья идеология зачастую отличается от десяти заповедей по всем десяти пунктам, ваше решение неожиданно, смело и даже изящно. Идите, Воронцов, готовьтесь к занятиям, вы зачислены…

      В гостиницу я возвращался, как на крыльях. Давно забытое чувство радости от удачно сданных экзаменов охватило меня, и казалось, что и весь мир вокруг тоже радуется и веселиться.

      «А хорошо бы отметить это дело!», – подумал я, и пожалел, что в Питере у меня нет знакомых, к которым можно было бы пойти, похвалиться успехом, выпить, посидеть, поговорить…

      День закончился, но мне, приехавшему в город еще в темноте, казалось, что он и не начинался: вышел из дому – темно, вернулся домой – темно…

      В гостинице, получив на рэсепшене ключ от номера, я купил в баре пару бутылок пива и отправился к себе – праздновать победу в одиночестве.

      На десятом, в лифтовом холле, среди зелени, на мягком кожаном диване рядком сидели трое мужиков, похожих друг на друга, как братья, разве что один был постарше, а у другого топорщилась щеточка седеньких усов. Одеты они были очень просто, если не сказать, бедновато…

      «Интересно, что им тут надо?», – проходя мимо, на ходу подумал я, помахивая ключом от номера: «А! Наверное, по делам к кому-нибудь из командировочных». И тут же забыл про странноватых мужичков.

      Вот и родная на ближайший месяц дверь, номер 10–32. Я вставил ключ в замок, и вдруг услышал за спиной:

      – Э-э-э. Извините. Вы поселились в этом номере сегодня утром?

      Пришлось обернуться. Передо мной стояли те самые, бедноватые, все трое.

      – Ну… – я кивнул, открывая дверь: – А в чем дело?

      – Вы позволите войти? У нас к вам разговор… – чуть потупясь, проговорил один из мужичков.

      На душе у меня вдруг стало нехорошо – я и суток не прожил в Питере, а уже столько визитеров. Но, повнимательнее оглядев гостей, я решил, что в случае чего один справлюсь со всеми тремя, доходягами, и распахнул дверь в номер настежь:

      – Прошу.

      Мужички так же рядком, как школьники, уселись на застеленную кровать. Было в их облике что-то одинаковое, объединяющее. Помятость лиц? Красные от недосыпа глаза? Какая-то общая унылость? Нет, не это. И вдруг я понял. Страх. Они, все трое, чего-то жутко боялись, просто дурели от страха.

      – Я