Дым и зеркала (сборник). Нил Гейман

взглянула на каминную полку: на фарфоровую собачку, и на Святой Грааль, и на черно-белую фотографию покойного Генри, без рубахи, улыбающегося, с мороженым в руке, почти сорок лет тому назад.

      И вернулась на кухню. Чайник уже засвистел. Ополоснув кипятком заварочный чайник, она положила в него две и еще одну чайную ложку заварки и залила водой. И все это не проронив ни слова.

      Наконец повернулась к Галахаду.

      – Заберите это яблоко, – твердо сказала она. – Вам не следует предлагать подобные вещи старым дамам. Так не годится. – Она немного помолчала. – Остальное я возьму. Они неплохо будут смотреться на каминной полке. Две вещи за одну, иначе я не согласна.

      Галахад просиял. Он убрал рубиновое яблоко в суму, опустился на колено и поцеловал ей руку.

      – Довольно, – сказала миссис Уайтекер.

      Она налила им чаю в чашки из своего лучшего сервиза, который доставала по особым случаям.

      Чай они пили в молчании.

      А когда с ним было покончено, перешли в гостиную.

      Галахад перекрестился и забрал Святой Грааль.

      Миссис Уайтекер поставила на его место Яйцо и Камень. Яйцо немного кренилось на одну сторону, и его пришлось прислонить к фарфоровой собачке.

      – Смотрятся очень мило, – сказала миссис Уайтекер.

      – Да, – согласился Галахад. – Очень мило.

      – Может, возьмете с собой чего-нибудь? – спросила она.

      Он покачал головой.

      – Хотите кекса? – предложила она. – Может статься, сейчас вы решите, что вам его совсем не хочется, а через несколько часов будете ему рады. И возможно, вам следует зайти в одно место. Давайте-ка, я вам его заверну.

      Она проводила его до крохотной туалетной комнаты в конце коридора, а сама пошла на кухню со Святым Граалем в руках. В кладовке у нее осталось с Рождества немного оберточной бумаги, она завернула в нее Чашу и перевязала бечевкой. Потом отрезала большой кусок кекса с цукатами и орехами и положила его в коричневый бумажный пакет, вместе с бананом и ломтиком сыра в серебряной фольге.

      Когда Галахад вышел, она передала ему бумажный пакет и Святой Грааль, а потом поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку.

      – Ты хороший мальчик, – сказала она. – Будь осторожен.

      Он обнял ее, и она выпроводила его из дома и захлопнула дверь. Налила себе еще чашечку чая и тихо плакала в бумажный платочек, слушая цоканье копыт по Хоуторн Креснт.

      В среду миссис Уайтекер никуда не выходила.

      А в четверг отправилась на почту за пенсией. И на обратном пути зашла в «Оксфам».

      Женщина за кассой была ей незнакома.

      – А где Мэри? – спросила миссис Уайтекер.

      Женщина с подкрашенными в синеву седыми волосами и в синих очках, на оправе которых посверкивали звездочки, покачала головой и пожала плечами.

      – Сбежала с молодым человеком, на лошади. Хм. Я вас спрашиваю. Мне сегодня нужно быть в центре, в «Хасфилде». Меня сменит мой Джонни, пока мы найдем кого-нибудь еще.

      – Ну, – сказала миссис Уайтекер, – это хорошо, что она нашла