Длиннохвостые разбойники (сборник). Георгий Скребицкий

по колено в воду и протянул руку к удилищу… и вдруг оно подпрыгнуло, как живое, и бросилось прочь. Папа за ним – бултых прямо в воду. Весь мокрый выскочил на берег.

      О радость, о счастье! В руках у него была обломанная удочка. Она сгибалась в дугу, и леска опять, как тугая струна, так и резала воду. Напуганная рыба тянула вглубь и никак не шла к берегу.

      Но папа и не пытался пересилить её. Он то отпускал леску, то вновь слегка подтягивал.

      Папа старался утомить рыбу. А мы с мамой затаив дыхание следили за этой борьбой.

      Наконец утомлённая рыба показалась на поверхности и даже немного повернулась на бок, блестя серебряной чешуёй.

      Тогда папа осторожно передал мне обломок удилища:

      – Тащи, только потихоньку, не торопись.

      Я схватил в руки удочку и, забыв всё на свете, изо всех сил потащил на берег.

      – Тише, тише, оборвёт! – закричал папа.

      Рыба бросилась в глубину. Я потянул к себе.

      У берега в густой траве что-то сильно зашлёпало, завозилось.

      Папа и мама кинулись туда. И тут я вновь почувствовал в руках какую-то легкость. «Оборвалась, ушла!»

      Но в тот же миг папа выкинул далеко на берег сверкающую чешуёй рыбу.

      Она тяжело шлёпнулась в траву и забилась, запрыгала в ней.

      Мы подбежали к добыче. Подминая зелёные стебли, в траве лежал крупный голавль. Я схватил его обеими руками и начал с восторгом разглядывать. Спина у него была тёмно-зелёная, почти чёрная, бока серебряные, а голова большая, широкая. Потому, наверное, эту рыбу и назвали голавль.

      – Ну, поздравляю тебя: теперь ты – настоящий рыболов! – радостно говорила мама.

      – Да, да, рыболов! – добродушно смеялся папа. – Опять чуть не упустил. Он уж с крючка сорвался, я его еле успел в траве схватить.

      – А что же ты от него хочешь, ведь это его первая настоящая добыча, – защищала меня мама. – И всё-таки он её сам вытащил.

      – Конечно, конечно, – согласился папа. – Идёмте скорее к удочкам, – может, там без нас ещё что попалось.

      Тут мы с мамой взглянули на папу, да так и ахнули. Он был мокрый и весь в грязи. Хорошо ещё, что погода стояла жаркая.

      Папа отжал немного одежду и весело махнул рукой:

      – Ничего, до вечера всё высохнет!

      Мы вернулись к нашим удочкам. Действительно, на одной из них у папы сидел большой окунь.

      Папа дал мне из своих ещё одну удочку, вместо моей сломанной, и мы продолжали ловить. Но я уже не столько ловил, сколько всё бегал к соседним кустам, под которыми в густой траве, прикрытый от солнца лопухами, лежал мой голавль. И каким же он мне казался огромным и красивым!

      Мама тоже то и дело подходила к голавлю, трогала его рукой, качала головой и улыбалась. Наверное, она радовалась моей удаче не меньше меня.

      И папа всё поглядывал на меня и говорил:

      – Что, брат, доволен, а?

      Весь этот день я чувствовал себя самым счастливым человеком.

      Я поймал ещё двух ершей. А папа наловил много разной рыбы и даже поймал щуку. Вообще день вышел на славу.

      Мама развела на берегу костёр, приготовила обед и чай.

      Потом мы опять ловили