Чужие игры. Столкновение. Вадим Панов

в собственные, припасенные для Луны вещи. А поскольку всех предупреждали, что на базе «Армстронг» постоянно поддерживается комфортная температура в 23–24 градуса, наряды оказались не только веселыми, но и достаточно свободными: шорты, совсем маленькие, едва наползающие на бедра, и длинные, до колен, укороченные брюки, футболки, майки, рубашки – создавалось впечатление, что ребята собирались на курорт и взяли с собой все самое легкое и яркое, что отыскалось в шкафах. К счастью, условия поездки строжайше запрещали брать украшения, поэтому «лучшие выпускники лучших школ», чьи богатые родители оплатили билет на Луну, не сильно выделялись на фоне победителей драконовских олимпиад: не было вернувшихся в моду драгоценных камней размером с лесной орех, массивных швейцарских часов из золота высшей пробы, цепей, колец и кулонов. Присутствовали задранные носы и рассказы о том, что «родители надавят на нужные рычаги и нас вытащат» или «папины адвокаты засудят этого Райли», но разговоры и рассказы – это всего лишь колебание воздуха, и когда они заканчивались, рассказчики получали такой же тюбик с желеобразной едой, как и остальные. Не больше и не меньше.

      Сейчас их социальный статус не имел определяющего значения.

      – Придумала, что будешь говорить?

      – Я? – растерялась Анна.

      – Ну не я же, – хмыкнула Октавия, и с ее плеча соскользнули микродроны. – Кстати, это хорошо, что ты до сих пор не переоделась: в комбинезоне ты выглядишь очень собранной и деловой. У тебя есть вещи?

      – Есть, – машинально кивнула Анна.

      – Не уверена, что нужно показывать их людям: я сильно сомневаюсь в твоем вкусе.

      Сама Октавия выбрала бесформенную футболку с надписью «Август – император!», коротенькие джинсовые шорты, больше похожие на широкий пояс, и белоснежные кроссовки. Октавия знала, что у нее длинные, красивые ноги, и умела привлечь к ним внимание.

      – Твой брат по-прежнему молчит? Это хорошо. Он может постоять рядом с тобой во время интервью? Когда вы оказываетесь в кадре, то идеально символизируете безысходность.

      – ОК, прекрати, – попросила Анна. – Твои шутки постепенно становятся злыми.

      – Кто тебе сказал, что я шучу?

      – Если скажешь, что не шутишь, – рискуешь крепко получить.

      – От тебя?

      – Ага.

      Октавия демонстративно, словно впервые, оглядела фигуру Анны, затем – так же демонстративно – свою, точеную, хоть сейчас на обложку модного журнала, и сообщила:

      – Драться с тобой я не собираюсь.

      – Вот и хорошо.

      – Но ты обещала мне интервью.

      – О чем?

      – Чего ты больше всего боишься?

      – Потерять брата, – машинально ответила Анна, тут же опомнилась и смутилась: – Зачем ты спросила?!

      – Он твоя привычка или фетиш?

      – Артур – мое сердце, если ты понимаешь, что это такое, – ответила Баррингтон, решив немного побыть честной. – Тетя Сильвия – очень хорошая, она заботится о нас, но ближе Артура у меня никого нет.

      – Что случилось с твоими родителями?

      – Они