Исповедь фаворитки. Александр Дюма

и подготовил роскошно изданный труд: из него явствовало, что племянник папы является прямым потомком этого святого, урожденного Онести.

      Само собой разумеется, что именно в честь этого неоспоримого родства первенец, рожденный принцессой-герцогиней 6 октября 1787 года к великой радости папского двора, при крещении получил от своего дяди имя Ромуальдо.

      XXXI

      Говоря, что римские беседы были очень скучны, мне бы следовало прибавить: скучны для других, ибо для меня они представляли собой зрелище настолько новое, что казались занимательными или, вернее, необычными.

      Римлянки, конечно, очень красивы, но это скорее можно сказать о простолюдинках, чем о знатных дамах. Среди жительниц Трастевере[270] и среди крестьянок окрестных селений отнюдь не редко можно было встретить женщин, напоминающих мадонн Рафаэля[271], но, повторяю, почти все они принадлежали к простонародью.

      Среди же аристократок красавицы попадались гораздо реже: вот причина, почему мое появление в великосветских салонах Рима произвело настоящий переполох.

      Среди прелатов и кардиналов возникла смута, почти революция.

      Но прежде следует пояснить, что представляет собой обыкновенный званый вечер в Риме, если никакое чрезвычайное явление вроде моего визита не нарушает установленного порядка.

      На таких сборищах царит обстановка во вкусе правительственных чиновников и духовенства: это времяпрепровождение в рамках строгого этикета, и если сердце подчас еще может найти там что-то для себя интересное, то ум – никогда. Повсюду чувствуешь себя настолько стесненно и принужденно, что малейшие проявления веселости становятся невозможны даже среди молодых людей. Во всех сердцах прячется боязнь, в любом взгляде сквозит недоверие. Вместо того чтобы пускаться в откровенные излияния, как в Англии или во Франции, здесь все молча изучают друг друга, страшась скомпрометировать себя неосторожным словом. Чужестранцы, лишенные подобных опасений, в этой ледяной атмосфере тоже становятся холодны и скованны. Это общество напоминает громадные часы, механизм которых остановлен и лишь время от времени начинает двигаться от какого-нибудь сотрясения, чтобы вскоре замереть снова.

      К счастью, там хотя бы играют, причем игра ведется крупная, но, как бы ни был присущ мне азарт, я все-таки предпочла наблюдать и размышлять над тем, что у меня перед глазами, полагая, что к картам я еще успею вернуться.

      Если хозяйка дома не играет, она завладевает каким-нибудь преосвященством или министром и беседует с ним в продолжение всего вечера; остальные присутствующие, облеченные каким-либо саном или званием, поступают так же, и эти многочисленные беседы с глазу на глаз так серьезны и тихи, что в кругу пятидесяти персон можно услышать, как пролетает муха. Все эти люди своей неподвижностью напоминали мне сенаторов Древнего Рима, восседающих на своих курульных[272] креслах в ожидании смерти от руки галлов[273].

      Когда среди собравшихся оказывается три-четыре кардинала, для остальных гостей дело принимает особенно

270

Трастевере (от итал. trans – «за», Tevere – «Тибр»; букв. «Затибрье») – квартал Рима, лежащий за Тибром, т. е. на правом берегу, отделенный рекой от основной части города; в XVIII в. – южная окраина, населенная беднотой – трастеверийцами.

271

Рафаэль, Санти (1483–1520) – итальянский живописец и архитектор, представитель Высокого Возрождения; в своих картинах (в том числе в многочисленных изображениях Богоматери) воплотил возвышенные человеческие идеалы.

272

Курульное кресло – в Древнем Риме складное, украшенное слоновой костью кресло высокопоставленных должностных лиц.

273

Имеется в виду эпизод, который рассказал древнеримский историк Тит Ливий (59 до н. э. – 17 н. э.) в своем знаменитом труде «История Рима от основания Города».

Когда в 390 г. до н. э. галлы захватили Рим, римские сенаторы-старцы не покинули город, а пожелали умереть, принеся себя в жертву за отечество. «Они воссели в своих домах на креслах из слоновой кости, облачившись в те священные одежды, в коих вели колесницы с изображениями богов или справляли триумфы» (V, 41). Вначале варвары с благоговением взирали на стариков, застывших на пороге своих домов, но после того как один из сенаторов, Марк Папирий, ударил жезлом из слоновой кости галла, вздумавшего погладить его по бороде, они пришли в бешенство и убили всех.