Партизан. От долины смерти до горы Сион. 1939–1948. Ицхак Арад

связи с группой ребят моего возраста, с которыми в будущем прошел длительный путь в гетто и партизанском движении. Среди них были мои одноклассники Гришка Бак, Рувка Миацжильский, мой двоюродный брат Иоська Рудницкий, все трое бывшие ученики ивритской школы "Тарбут", Мишка Шотан и Мотка Зайдель из бывшей идишской школы "Фолксшул". В нашей компании были и девушки – Беба Шнайдер, красивая блондинка, обладательница длинных кос, моя первая любовь, и Шейнка Коварска. В долгие зимние вечера, когда снег доходил до половины высоты дома, и мороз снаружи достигал 30 градусов, мы собирались в одном из домов, вели беседы, играли. Летом мы выходили в поля или уходили купаться на озера в Березовке или Кохановке, находящихся в нескольких километрах от городка. С помощью дяди Хаима Натана Хермеца, старше меня на пять лет, который в прошлом был активным членом движения "Молодой халуц", я присоединился к группе из двадцати бывших членов этого движения, и мы продолжали сионистскую деятельность в подполье. Душой группы был Юдке Шапиро, а я был самым юным в компании. У нас была подпольная библиотека, в которой хранились книги из школы "Тарбут, спасенные до того, как советы конфисковали школьное здание. Книги эти переходили из рук в руки. В те дни я, тайком от моих родственников, прочитал книги "Ханита" (Копье), "Рамат Аковеш", "Агордим ба цафон" (Каменщики на севере), "Сефер Ашомер" (Книга стражей). В один из дней мы решили увеличить запас книг. Мы знали, что в подвале школы "Тарбут" есть еще книги на иврите. Ночью мы пробрались в здание, в котором располагалось государственное учреждение, и извлекли из подвала десятки книг. В результате этой "операции" я получил возможность с жадностью прочитать "Любовь к Сиону" и "Обвинения самаритянина" Авраама Мапу.

      Мы собирались в домах товарищей из группы, в полях или около озера в Березовке на "невинные" товарищеские встречи, а по сути, наши беседы были посвящены стране Израиля, надеждам на репатриацию в эту страну, необходимости хранить верность сионистской идее. В те дни многие евреи, как говорится, сменили кожу, превратились в пламенных коммунистов. В субботние ночи мы пытались ловить радиопередачи из страны Израиля, и иногда нам удавалось слышать "Голос Иерусалима". В эти минуты мы сидели, оцепенев, вслушиваясь с большим волнением в голоса на иврите, доходящие до нас из приемника. Когда позволяли условия, мы пели ивритские песни. Мы тщательно хранили в тайне нашу небольшую подпольную ячейку, ибо сотрудники НКВД следили за любой антисоветской деятельностью, и были евреи, готовые по идеологическим причинам доносить властям о любой сионистской деятельности.

      Жизнь была ко мне добра. Теплая атмосфера большой родни окружала меня. Помощь Рахили, евреи городка, которых я любил, окружающая природа, к которой я был привязан с детства, друзья и связь с подпольем, юношеская любовь к Бебе, мой природный оптимизм – все это превратило этот период в один из счастливейших периодов в моей жизни. И это несмотря на тревогу за судьбу родителей. В это время я повзрослел быстрее,