Ведьмина охота. Сергей Пономаренко

выдавливает из себя Магда.

      – Что он там делал? – Не знаю, злиться или смеяться над ней.

      – Он стоял над Любой и крестил ее.

      – Ч-черт – крестил?! – Еще немного, и я расхохочусь. Хотя что тут смешного? «Лечение» привело к тому, что у меня бывают резкие перепады настроения. Когда это замечаю, стараюсь сдерживать эмоции.

      – Теперь Люба умрет, – спокойно поясняет Магда и зевает.

      Ее глаза вдруг делаются сонными, она не похожа на человека, который пару секунд назад орал как резаный.

      В палату вбегает медсестра Божена, обводит всех ядовитым взглядом.

      – Что случилось?! Почему не спите?!

      – Магда черта увидела, – ябедничает Кристя.

      – Она сказала, что я умру! – Дрожащая от страха Люба натянула одеяло чуть ли не до подбородка, видимо, рассчитывая, что оно убережет ее от нечистой силы.

      – Успокойся, с тобой ничего не случится. – Медсестра поворачивается к Магде. – Если еще раз озвучишь свои фантазии, то отправишься в изолятор!

      – Я в самом деле видела черта! Он парил над спящей Любой и черной волосатой рукой перекрестил ее.

      – Какой он был: с рожками и хвостиком?

      – Большой, черный, а лица не разглядеть. Хотите поклянусь, что так и было?

      – Поклянешься, как иначе. Подымайся! Пойдем чертей изгонять.

      – Не надо! Не хочу в изолятор! – визгливо кричит Магда.

      – Мне позвать Степана?!

      – Хорошо, я пойду с вами, Божена Ильковна. Вы ничего плохого мне не сделаете?

      – Всем спать, тихий час еще не закончился! Магда, за мной!

      Медсестра молча направляется к двери, а за ней с обреченным видом плетется Магда.

      «Черт привиделся! Увлечение циклодолом и прочими подобными препаратами Магду до добра не доведет. В этом виноваты и ее сердобольные родственники, исправно снабжающие ее “карманными” деньгами», – думаю я, поворачиваюсь на бочок и неожиданно быстро засыпаю.

      Неувядающая песня «Все могут короли» Пугачевой врывается победным маршем в сон, сообщая об окончании тихого часа. Для большинства больных наступает время ничегонеделания, и лишь немногие, в том числе и я, работают, причем только по желанию, – это так называемая трудотерапия. Есть группа, вырезающая замысловатые фигурки из старых газет, и группа, которая занимается стихосложением и рисованием. Я же тружусь на участке, примыкающем к больнице, бóльшую часть которого занимает старый сад. Нашу группу прозвали «огородники». Физический труд и возможность шесть раз в неделю бывать на свежем воздухе позволяют поддерживать себя в форме. Характерные последствия приема нейролептиков – ригидность конечностей, дрожание пальцев. Слава Богу, у меня этого нет.

      К торцу больнички примыкает небольшой сад, деревья здесь посажены в форме буквы «п». Сад окружен с одной стороны старинной решетчатой оградой и с двух сторон – кирпичной стеной. Наше поле деятельности: три десятка старых фруктовых деревьев, почти не плодоносящих, и небольшой огород, снабжающий кухню овощами. Под руководством завхоза