Ведьма в Царьграде. Симона Вилар

рассаживались с рукоделием, мужчины тоже поднимались, стряхивали пыль с одежды, сходились кучками, разговаривали. Кто-то даже засмеялся, но на него шикнули. Как-никак горе в орде. Только животные еще шумели, и этого шума было достаточно, чтобы Малфрида не сразу разобрала, что говорит ей Святослав. Да и не слушала она. Напряженно глядела в спину входившего в ханскую юрту Куркутэ, отправляя посыл: ты устал, хан, тебе все равно, что происходит, тебя в сон клонит и ничего не волнует тебя.

      К русичам приблизился невольник в каких-то обносках, кланяясь, по-славянски пригласил гостей следовать за ним.

      – Да ты никак из наших краев, дед, – обратился к нему Святослав, разглядев курносый нос утицей и серые глаза седого пленника.

      – Так и есть, родимый, из северянского[76] племени я, сам родом из-под Чернигова. Раньше меня звали Здыбом, а тут… эх… какашкой кличут. Я уже и привык, ведь столько годков в плену… Дивно, что родной говор не забыл. Может, выкупишь меня, витязь? Я еще сильный, пригожусь, собакой верной тебе буду. А мне только одного надо – вольный разлив Десны перед смертью увидеть.

      Он еще что-то говорил, но князь перебил:

      – Если ты тут давно, Здыб, может, знаешь и другого пленника, рыжий такой, на варяга похож и Волком его называют.

      Старик даже отшатнулся.

      – Чур меня, чур! О ком вопрошаешь, гость дорогой? Забудь его.

      Однако когда его расспросили, ответил, что печенеги страсть как боятся этого пленника, держат его в глубокой яме, прикрытой сверху камнем, на который наложено заклятие. Пленника хорошо стерегут, к тому же там то и дело шаманы толпятся, повторяют наговоры, опасаясь, чтобы страшный враг не вырвался. Но он все равно беснуется, а то и выть по-волчьи начинает. Страшный враг, от такого чего угодно ожидать можно.

      – Ну, кому враг, а кому и друг, – отмахнулся Святослав. – А для меня будет любо, если освободим мы его. Да и Куря обещался отдать нам строптивого пленника.

      Старый северянин Здыб только покачал плешивой головой. Проводил гостей хана в отведенную для них юрту, куда вскоре пришла какая-то коренастая печенежка, принесла кумыс и вареный рис с кусочками копченого мяса.

      – Слышь, князь, а чего это бабы у них прогорклым салом воняют, – повел носом вослед ушедшей женщине Семецка. – Поглядеть, так баба как баба, а тхнет от нее, как от скотины. Неужто помыться трудно? Река ведь рядом…

      Ему не ответили, располагались на разостланных овчинах, оглядывались. Крыша и стенки юрты, искусно сплетенные из прутьев, были затянуты войлоком, наверху – круглое отверстие, откуда проникал свет, в луче которого плясали пылинки, поднятые от брошенных на землю овчин. Русичи поели, поговорили, потом стало клонить в сон. Все же тревожная ночь и последовавшие потом возлияния вызвали усталость. Опасность им пока не грозила, вот и заснули кто где, только богатыря Инкмора Святослав поставил в дозоре.

76

Северяне – славянское племя, обитавшее по реке Десне и окрестностям с центром в Чернигове.