Срезающий время. Алексей Борисов

стал заниматься охотой, да так успешно, что извел всех волков, терроризирующих окрестные леса не одно столетие. Количество хвостов шло на сотни, пока в какой-то момент эти хищники ему приглянулись, и во дворе появился щенок по кличке Серый. С этих пор отставной поручик стал внимательнее прислушиваться к рассказам помещиков, от которых бежали крепостные. А спустя пару лет весь уезд знал, к кому надо обращаться. Крепкой памятью запомнили Полушкина и ссыльные шляхтичи, за поимку которых платила уже казна. Секрет же удач заключался в том, что перед любым делом Полушкин занимался анализом и сбором информации. То есть прекрасно представлял возможные маршруты беглых и, как приобретенный бонус – неплохо ориентировался в лесу, но все это не составляло и четверти успеха. Основа заключалась в сети осведомителей. В каждом населенном пункте, через который мог пройти объявленный в розыск, находился человек, часто бывший солдат, который сообщал о подозрительных личностях. Так что когда я обсуждал сроки, Иван Иванович только подсчитывал, какие деревни он успеет посетить.

      – Кто бы мог подумать? – сокрушался Иван Иванович. – Федот одноногий… И как я просчитаться-то смог? Я ж сразу просек, как портрет ему показал. Сбледнул лицом иуда, взопрел. И видел же сукин-сын… За тридцать серебряников продался… Смит ваш у него прятался. Хитрый, зараза, ловко схоронился. Тит меня у околицы с лошадьми ждал, а как понял, что нет меня долго, так шукать. В общем, всю одежку содрали и двадцать пять рублей ваших прихватили. Подвел я вас, не послушал.

      «И как сие понимать, – задал я себе вопрос, – вымышленный Смит появился на самом деле»?

      – То есть, – зло проронил Есипович, – у них день перед нами в запасе?

      – Не, Генрих Вальдемарович. С концами. У Федота лошади и он мою систему знает. Они уже на пути к Орше, и даже черт их не остановит.

      – Схожу-ка во двор, – сказал я, поняв, что ничего интересного больше не услышу.

      Как только я покинул комнату, штабс-капитан наклонился к уху Иван Ивановича и что-то тихо спросил.

* * *

      разговор, который я не мог слышать

      – Что в портмоне было-то?

      – А хрен его знает. Мы с Федотом всю баньку обыскали, под каждым углом землю простучали. Ни котомки, ни дряни этой желтой, ничего. Топор и тесак у меня.

      – Как так получилось?

      – Зарезал я Смита. Мы когда в баньке вязать его стали, Федот деревяшкой своей зацепился, и гад этот вывернулся. Заорал что-то не по-нашему и кистенем меня. Хорошо, шапка баранья на голове была. А у меня рука сама пошла, как учили.

      – Плохо учили, раз простых дел сполнить не можешь. Подрезать – да, насмерть-то зачем? Стареешь, Иван Иванович. По следам хоть прошлись?

      – А как же. Тит пробежался до последней лежки. Даже в дупло лазал. Я что думаю, ведь не просто так Смит бежал именно в тот день. Может, передать ухищенное кому успел?

      – Может, и успел. Тут же каждый гувернер картавый носом водит. И не факт, что портмоне в ночь побега выкрали. Федота хоть оставил за банькой наблюдать?

      – Обижаете…