Темная сторона города (сборник). Владимир Аренев

что, толком не мог объяснить, тараторил, глотал слова, – в общем, как обычно. Тихомиров зажал трубку плечом, сдергивал сапоги, кивал, пытался встрять, вставить фразу-другую… Краем глаза заметил, как в коридор выглянула Настена, – увидела, что он занят, махнула приветственно рукой и снова спряталась за этим своим Гэндальфом.

      – Да, Горехин, хорошо, послезавтра, все послезавтра. Ну «как съемки»? – обычно. Сказки у них закончились, так они перешли на мифологию. Ага, ветхозаветные сюжеты… Если бы!.. Ну какой из меня Самсон, Горехин? Лот, ага. Баловнева в женах, очень натурально, знаешь, превращается в соляную бабу – такую, знаешь, запасов на год всей стране хватит, лизать бы и лизать.

      Елена пнула его, мол, за языком-то следи. В ответ он показал ей язык – вот, мол, сама и следи. Настроение как-то само собой улучшилось. Завтра намечался выходной, и вообще.

      – Короче, Горехин, на связи, давай.

      «Поговори с ней», – беззвучно, одними губами, приказала Елена – и закрылась в ванной.

      Тихомиров со вздохом поднялся и пошел к Гэндальфу на поклон.

      Настена сидела, забравшись с ногами в кресло, ноут пододвинула к себе так, чтобы было удобней работать, и с кем-то чатилась. На заднем фоне темнело окошко браузера со знакомой заставкой. Официальный сайт Артура Тихомирова, подраздел «Гастроли и выступления».

      Он сперва глянул мимоходом, а потом вчитался и остолбенел – куда там безымянной Лотовой жене.

      «В Новогоднюю ночь Артур Тихомиров – в прямом эфире на «Плюсах»! Не пропустите!»

      Ну, сообразил, конечно: пресс-служба слила инфу или Горехин позаботился. Надо было попросить, чтобы придержали, но в голову тогда не пришло, а потом – чем только она не была забита, голова…

      Настена отклацала «пока. еще напишу позже», свернула окошко и оглянулась на него со странным выражением на лице.

      – Извини, – сказал Тихомиров. – Надо было раньше тебе сказать насчет Нового года, но ты тогда расстроилась из-за школы, и я не хотел…

      Она кивнула, очень по-взрослому. В который раз он напомнил себе: ей только тринадцать. Как бы ни вела себя, что бы ни говорила – только тринадцать, и у нее три года назад умерла мать.

      – Тогда, – сказала Настена, – ты меня отпустишь праздновать к Маринке?

      Он пожал плечами:

      – Ну… отчего бы и нет? Если вы, конечно, опять не повздорите.

      Настена сделала вид, что ей срочно нужно проверить почту.

      – Да, – бросила она через плечо, – пап, мне Ефрем Степаныч говорил, что ты в курсе насчет елки. И что снова приезжали эти… ну, которые типа из ЖЭКа.

      Только сейчас Артур догадался, кто такой Ефрем Степаныч.

      – Не то чтобы в курсе…

      – Па, ты же не дашь им спилить нашу елку?! – И теперь уже обернулась, теперь уже смотрела на него во все глаза.

      – Ну что ты от меня хочешь, малыш? Чтобы я дежурил там круглые сутки? Так твой Ефрем Степаныч и сам неплохо справляется…

      – Па! Он же все-таки старенький.

      Артур поморщился. Ну да, старенький он, – прошлым летом орал на весь двор, хуже сирены.

      – Давай завтра об этом поговорим. Мы