Влюбленный призрак. Марина Ефимова

руки вафельным полотенцем, я вышла из кухни. С сияющим видом Аня вытащила из огромной папки замусоленный даже с изнанки ватман.

      – Размер один к одному с оригиналом – нужно смотреть издалека, – выставив ладонь для пущей убедительности, заявила студентка.

      С торжественной миной она повернула рисунок. Большой лист был покрыт крупными мазками черной туши, а посередине контрастно выделялось яркое алое пятно. Однако стоило сосредоточиться, как хаотичные на первый взгляд линии складывались в очертания твердого рта с розой в зубах, резко диссонирующей с черно-белой гаммой. Даже на мой непритязательный вкус профана все выглядело ужасно.

      Пауза тянулась неприлично долго.

      Я была уверена, что положительная оценка за откровенную пошлость художнице-третьекурснице не светила, и пыталась придумать ободряющий комментарий.

      – Ничего не говори! – скривилась Аня. – У тебя на лице написано «чудовищно»!

      – Ну…

      – Это не «ну»! Я копировала Алекса Протаева, цикл «Части тела и розы»!

      – Хм? – промычала я, неопределенно взмахнув рукой, как всегда делала, когда не находила слов.

      – Зой, тебе же ничего не говорит имя Алекса Протаева?

      – Э-мм? – для пущей убедительности я поправила очки.

      – Скажи мне, кто сейчас не знает Протаева? – судя по складке между бровок, сестра начинала сердиться, но дар речи отказывался ко мне возвращаться.

      – Ну, не то чтобы…

      – Зой, да он сейчас популярнее Шагала! – Аня разочарованно покачала головой и аккуратно убрала рисунок обратно в папку. – Он даже выставлялся в музее «Метрополитен»!

      – Да неужели?! – хмыкнула я, возвращаясь на кухню.

      – Ты не знаешь, что такое музей «Метрополитен», – с укором констатировала девчонка, следуя за мной.

      – Я знаю… – поймав скептический взгляд сестры, я осеклась и пообещала себе хотя бы залезть на сайт самого знаменитого музея Нью-Йорка, чтобы в следующий раз не попасть впросак. – Знаю, что такое музей «Метрополитен». Просто мне страшно представить, куда именно твой гений Протаев воткнул розу на картине с ягодицами.

      – Он нарисовал татуировку, – сухо оповестила Аня, внимательно следя, как я перемешиваю фарш.

      – Мудро! И почему он так популярен?

      – Зоя, ты новости смотришь?

      – Смотрю, – кивнула я, стоя затылком к включенному телевизору. – Каждый день.

      – Сейчас имя Протаева только глухой не знает! Он исчез четыре месяца назад!

      – Глухой?

      – Протаев! Как раз перед самой выставкой. Представляешь? Человек выехал из дома, чтобы лететь в Нью-Йорк, а до аэропорта не добрался, как будто в воздухе растворился.

      Аня поднялась со стула и тут спохватилась:

      – Забыла сказать! Звонила мама.

      – Вот как… – Нахмурившись, я включила плиту и с нарочито сосредоточенным видом поводила ладонью над холодной конфоркой. – И как она?

      – Хорошо. Сейчас живет в Ницце. Но ты бы узнала об этом лично, если бы иногда отвечала