Жизнь и смерть Кашмара Маштагаллы. Натиг Расулзаде

беру себе псевдоним, вернее – фамилию по названию своего родного селения, что плохого: Кашмар, то есть, Кашкай Маштагаллы? Звучит? Не очень, – говорю я, но он заупрямился и поменял, так что, теперь он Маштагаллы, а я как была, так и осталась Мамедовой, знала бы, не меняла девичью фамилию…

      – Хватит! – крикнула, прервав её, Марьям-ханум. – Достаточно!

      Наступила звенящая тишина, которую тут же осторожно нарушил Кашмар.

      – Это я сам назвал свое первое имя, думал, может вам так нужно, – сказал он.

      – И правильно сделали, – одобрила Марьям-ханум, с опаской поглядывая на Наргиз, жену Кашмара. – Та-ак… – улыбаясь глазами протянула она, – становится все интереснее… Ну так, почему?

      – Что почему? – спросил Кашмар.

      – Забыли вопрос? – слегка осуждающе покачала головой Марьям ханум. – Что ж, немудрено после такой пространной речи, – она с укором посмотрела на Наргиз. – Почему имея детей вы во сне думали, что у вас их нет?

      – Наверно, потому, – после небольшой взрывоопасной паузы ответил Кашмар, – что там я был гораздо моложе, лет двадцати-двадцати пяти, – неуверенно проговорил он. – Тогда еще я, кажется, не был женат. Или был?..

      – Ты что? – возмущенно произнесла Наргиз.

      – Ясно, ясно, – сказала Марьям-ханум.

      – Ясно-ясно? А что ясно? – полюбопытствовал он.

      – Это лично мне ясно. А то, что лично мне ясно вам может быть неясно, – она протянула жене Кашмара, вытащив из кармана просторного халата, что-то в крохотном холщевом мешочке, – положите это под его подушку. Только обязательно после совокупления.

      – Марьям-ханум, – тихо и вежливо произнесла Наргиз, – простите, но у нас это происходит не так часто, все таки возраст: мне почти пятьдесят лет, ему еще больше, а если этого не будет, то можно просто класть под подушку?

      – Очень хорошо.

      – Хорошо? – не поняла Наргиз.

      – Нет, плохо, – уточнила Марьям-ханум. – В любом случае есть близость, нет близости, это кладете под подушку после близости.

      – Может, вы думаете, нам родить надо? – опять осторожно спросила Наргиз.

      – А что же вам надо? Вы еще молоды, рожайте на здоровье!

      – Да нет, мы по другому вопросу пришли! – уже нетерпеливо проговорила Наргиз.

      – По какому еще вопросу!? Что может быть важнее детей? – раздраженно спросила Марьям-ханум и лицо её стало вдруг жутко меняться, на глазах стариться, за считанные секунды она из холеной шестидесятилетней женщины, которой никто бы не дал её возраста, превратилась в старую каргу с запавшим беззубым ртом и глубокими морщинами по всему лицу. – Идите, идите, не отнимайте у меня время! Три раза в день по чайной ложке и не забудьте добавить каплю мочи молодой кобылицы! Пошли, пошли! – старуха поднялась из-за стола и, махая костлявыми руками, двинулась на супружескую пару, выпроваживая их из комнаты.

      Они в страхе выбежали из квартиры, не обратив внимания на то, что прихожая была абсолютно