Ферзь. На грани. Елена Рейн

в темноте видела его профиль. Он смотрел на потолок, а потом повернулся ко мне. Стало неудобно, и хотела отвернуться, но слова сами пошли:

      – Ты сможешь найти Алену?

      Он не ответил, а я ждала, сжимая ткань простыни. Неужели трудно сказать «да»? Почему с ним так сложно? Он ведь обещал… А сейчас не может подтвердить свои слова.

      – Да. Будь уверена, ты увидишь своего ребенка.

      – А… – облизнула сухие губы и прошептала: – Ей ничего не сделают?

      – Нет. Они ждут ответа от Высокова.

      – Но он не знает…

      – Уже знает, – резко выдал Ферзь и сухо продолжил, – и откажет.

      Резко подскочила, понимая, что это значит для моей девочки, но тут же послышался приказ:

      – Маша, ляг на место!

      – Но… она ведь… – бубнила под нос, забывая о боли, обо всем, лихорадочно соображая, как быть.

      – Высоков будет пока молчать. В его жену сегодня стреляли и она в больнице в тяжелом состоянии.

      – Но откуда… откуда ты знаешь? – с волнением прошептала, считая, что он меня запугивает. Ведь Владимиру так нужна была Алена – он не мог так просто потерять ее, отдав на растерзание монстрам.

      – Знаю. Не надейся, что будет иначе. Высоков не отдаст то, что приносит ему основной доход. Исключено. А если он еще лишится жены, без которой ничего не представляет, то совсем озвереет. В любом случае… без нее… твоя дочь ему не нужна. Это личная прихоть Высоковой.

      «Это личная прихоть Высоковой… Как же так? Как?»

      – Если так, то Алена в опасности… – задохнулась от такой мысли. Как же такое возможно? Получается, это жена Владимира захотела ребенка, а он согласился?

      Растерялась, забывая, как правильно дышать. Тяжелые мысли сжимали виски, причиняя еще больше боли.

      – Он будет молчать. Люди, которые стреляли… дали ему время подумать, так что у нас есть время, чтобы вычислить, где ее будут прятать.

      Продолжала сидеть, сжимая себя за плечи. Так хотелось закрыть глаза и оказаться в другом месте – там, где тихо и спокойно, где нежно светит солнце, громко завывает песню дождь, ударяя каплями по крыше дома… Куда угодно… только бы мы там были с дочерью вместе.

      Мечты… Или нет?

      Смахнула слезы, и в следующую секунду охнула, когда полетела в сторону подушки и оказалась в захвате сильных рук. Мужчина зажал своим телом и на мои удары руками отреагировал молниеносно – с силой сцепил их, прижимая к торсу, грубо чеканя:

      – Спи! Пять минут твоих дерганий, и я возьму то, на что подписалась. Так что не беси меня, раз уж решил не трахать скорчившуюся от боли девчонку.

      – А что… можешь? – с обидой спросила и сама же ответила: – Ну, конечно, можешь! Естественно. И даже если ты противен…

      – Маша, – прорычал мужчина, намекая, чтобы замолчала, но было так обидно, и я начала дергаться, с отчаянием выдыхая:

      – Ненавижу тебя и не хочу…

      – Маша! – он буквально кипел от ярости, до боли сжимая кисти. – Ты что творишь, мать твою?! Успокойся!

      – Вы все – СВОЛОЧИ! Ненавижу… Ненавижу!