Учись, америкос, пока я жив. Александр Тамоников

Но вот вопрос, Крым: как мне Харсону, Даку, парням «Ирбиса» в глаза смотреть после того, что я узнал? Они во время первой операции вели себя честно. Да, допустили ошибку, но стояли до конца, дрались до последнего патрона… Шепель, вон, Ларсена, рискуя жизнью, из пропасти вытащил… А мы им в ответ обман?

      – Сань, – поморщился Крымов, – мне-то ты зачем это говоришь? Не я же планирую подставу и не Феофанов…

      – Ладно, иди к «вертушке», а то на нас уже обращают внимание.

      – Давай! Удачи тебе!

      Координатор «Марса» пробежал к вертолету, и вскоре американская винтокрылая машина скрылась за южным перевалом Тарикарского ущелья.

      Александр вернулся к развалинам. В тени дувала курил командир группы «Ирбис» полковник Дак. Тимохин тоже прикурил сигарету.

      – Харсон отдыхает?

      – Пока нет, обустраивается.

      – Что делают твои парни?

      – То же, что и твои, – ожидают разъяснения обстановки… Я подумал, что нам лучше вместе провести общее совещание. Какой смысл делиться, если довести предстоит одно и то же?

      – Что ж, наверное, ты прав. Давай собирай ребят вместе.

      В 11.10 бойцы российской группы спецназа «Орион» и американской «Ирбис» разместились в самой большой комнате подземного бункера. Задачу на применение отряда в районе Джабала ставил полковник Тимохин, как штатный заместитель бригадного генерала Харсона. Во время постановки задачи командир отряда однажды заглянул в комнату, но в работу совещания вмешиваться не стал и тихо ушел. Поставив задачу, Александр приказал личному составу групп подготовить оружие, экипировку, снаряжение и после обеда отдыхать, продолжая, естественно, нести караульную службу согласно боевому расчету, чем спецназовцы и занимались остаток дня.

      Среда, 18 августа

      Подъем личному составу был объявлен в 6.00, а через полтора часа на западной окраине базы приземлился «Ми-8» экипажа майора Родионова. Командир вертолета доложил Харсону о прибытии и готовности к переброске отряда в район десантирования. Бригадный генерал распорядился снять часовых и построить личный состав в полной боевой экипировке. Пока бойцы собирались, Тимохин подошел к Родионову:

      – Привет, Антон!

      – Привет, Сань!

      – Смотрю, из твоей лайбы сделали не пойми что…

      Вертолет был перекрашен в желто-зеленый цвет и не имел знаков отличия.

      – И не говори, Сань, самому стремно.

      – И что за дизайнеры придумали такой ядовитый окрас?

      – Специалисты, мать их…

      – Что за специалисты?

      – А хрен их знает. Из ФСБ или из СВР… Они не представлялись. Но сказали, что у талибов «вертушки» имеют такой же окрас.

      – Да? Что-то я не замечал у них ничего подобного.

      – Я тоже. Но что поделать? Раскрасили так раскрасили. Будем надеяться, ненадолго.

      – Ты лебедки привез?

      – Да, две штуки. Специальные, горные, с ящиком разной лабуды к ним.

      – Будешь ждать отряд где-нибудь поблизости от места применения или уйдешь на свою базу?

      – В гости