Учись, америкос, пока я жив. Александр Тамоников

слева дома вышло четверо рыл, из третьего – восемь или девять, из четвертого – девять или десять. Ломанулись кто за здания – там у них, наверное, сортиры, – кто к реке. Более точно пересчитаю при построении, если таковое состоится. Но и сейчас можно сказать: в лагере не более тридцати «духов», и это вместе с часовыми. Ну, может, плюс-минус два-три рыла.

      – Понятно! Продолжай наблюдение. Мы выходим к балке и отходим в «зеленку». Как определюсь с графиком, сообщу, когда и кто тебя заменит.

      – Принял, продолжаю наблюдение.

      – Связь по-прежнему по необходимости. И в следующий раз, Седьмой, будь любезен не ждать, когда тебя опередит командир.

      – Принял!

      – Ну-ну. Отбой!

      Тимохин отключил станцию.

      – Что там Андрюша? – спросил Шепель.

      – Зазевался, глядя на то, как проходит подъем в лагере.

      – Что-нибудь интересное увидел?

      – Подтверждает полученную от Крымова информацию – в лагере тридцать боевиков; только размещаются они в четырех домах, а их внизу пять, не считая барака. С бараком понятно – там в подвале пленные американцы; а вот что находится в пятом доме, точнее, во втором слева?

      – Ну, если не «духи», то наверняка здание отведено под склады.

      – На тридцать человек – целый склад? Когда боеприпасы «духи» могут хранить при себе, а продовольствие получать с основной базы?

      – Но не публичный же дом в этой халупе? Хотя… почему нет?

      – Потому что талибы – не обычные «духи». Это фанатики. Они шлюх при себе держать не будут… Всё, – приказал Тимохин, – время 7.50, отходим к балке.

      – Дрозда не проведаем? – поинтересовался Шепель.

      – А зачем, если тебе его менять в десять часов?

      – Ну вот, как всегда… Позволь спросить, почему мне?

      – А чтобы трепался меньше. Ты же сам постоянно говоришь: язык мой – враг мой. А выводы не делаешь. Так что пойдешь менять Дрозденко.

      – Я-то пойду, с меня не убудет. Но вообще наряд должен чередоваться. Смена – мы, смена – американцы.

      – Так и будет – после того, как вторую смену отстоишь ты. И прекратить разговорчики, майор Шепель.

      – Уволюсь на хрен. Вот доработаем здесь, и подам рапорт Феофанову. А в рапорте так и напишу: причиной увольнения прошу считать предвзятое ко мне отношение господина полковника Тимохина!

      – Прикройся, Миш…

      Шепель замолчал, поправив автомат. Разведывательная группа «Ориона» двинулась к балке.

      В 8.00 разведгруппы встретились. Полковник Дак улыбался:

      – Прав твой Шепель, Алекс.

      – Не понял, при чем тут Шепель? – удивился Тимохин.

      – Так он говорил, что у тебя нюх на всякие моджахедовские штучки.

      – Понятней говорить можешь?

      – Могу. У тебя, Алекс, действительно какое-то особое боевое чутье.

      – Короче, Джон.

      – Нашли мы место для спуска снайпера. Удивительно, но нашли. Ларсен обнаружил проход в гряде, в метре за первой линией нагромождения камней. И проход-то всего в полметра шириной, с такой же по размерам площадкой, на двадцать метров левее позиции дикарей.

      – Ну вот,