Толстый – сыщик подводного царства. Мария Некрасова

смотрел, разинув рот, – ни фига себе наглость!

      – Интересно, сколько всего ежей на нашей горе? – мечтательно спросила Ленка.

      Тонкий прикинул: гора большая, ежи маленькие, штук сто разместится спокойно, а если они живут тесными стаями – то, конечно, больше.

      – Господа, ужин подан, – позвала тетя Муза.

      Пришлось отвлечься от ежей и плестись к костру. Ленка побежала вперед:

      – Теть Муз, там ежики!

      Тетя хмыкнула и подставила Ленке складной табурет.

      – Там ежики, здесь – суп, я предпочитаю начинать с первого, – спокойно заметила она и вручила племянникам ложки. – Лопайте – и спать. Хватит за день впечатлений.

      Тонкий не стал спорить, впечатлений за этот день ему хватило выше крыши. Он быстро поел и первым нырнул в палатку. Заботливая Ленка уже приготовила брату спальник и матрас. Тонкий плюхнулся с размаху и…

      Бум! Хруп! Ой-й!

      Под затылком что-то хрустнуло. И голова, кажется, тоже. Тонкий приподнял спальник и увидел… Сперва он решил, что это Ленка подложила ему орехов, чтобы расколоть их башкой горячо любимого брата. Под спальником и вправду лежали какие-то скорлупки, но странной формы и необычного цвета – белые в серо-голубую полоску. Тут вдруг к «орехам» подскочил Толстый в своей жокейской кепке и в момент перетаскал их куда-то в ноги хозяину.

      – Улитки виноградные, – вслух подумал Тонкий.

      – Сам такой, – обиделась возникшая в проходе Ленкина голова.

      – Толстый наложил мне под спальник виноградных улиток, – объяснил ей Тонкий, – а я их головой расколол.

      Ленка хохотнула:

      – А ты чего хотел?! Крыс-то твой недавно из Франции, вот и пристрастился к тамошней кухне!

      В подтверждение Ленкиных слов Толстый громко зачавкал в ногах.

      Глава IV

      Глупые взрослые

      Цикады стрекотали так громко, что Тонкий испугался: разбудят они тетю Музу, та увидит, что племянника нет, отыщет его, вернет и даст по шее. А следы браконьеров смоет волна.

      С этими веселыми мыслями он летел с горы к морю. Луч фонарика убегал из-под ног. Тонкий не успевал разглядеть мелкие камушки и колючие кустики бессмертника. Он то и дело спотыкался, резал босые ноги, чертыхался и продолжал свой путь. Море было спокойным, хотя тетя Муза рассказывала, что по ночам здесь бывают страшные штормы. Тонкий подозревал, что она просто не хочет, чтобы племянники убегали ночью купаться без нее, вот и пугает. Он посветил на море. Оно было зеленое в свете фонарика, с белыми блестками, почти ровное, если не считать малюсеньких волн, которых и Толстый не испугался бы. Тетя явно преувеличивала.

      Следы шин сохранились прекрасно. Тонкий опустился на четвереньки. Ага, ясно: вот рисунок «елочкой» показывает на него, потом на гору, потом разворачивается и убегает откуда пришел. То есть машина приезжала специально за дельфином. Подъехала, забрала, развернулась и укатила в обратном направлении.

      По ногам плеснуло. Тонкий глянул на море – волны были уже не такими