Хороший мальчик. Эль Кеннеди

они же блестящие, – говорит Синди. – Они подойдут, милая. Давай не будем нервничать. – Женщина показывает на свекровь. – Спасибо, что забрал нашу бабулю из аэропорта, Блейк.

      – Не стоит. Мы там немного перепугались, когда авиакомпания не смогла найти ее багаж, но я ее успокоил. Я в этом хорош. Да, баба Канн? – зову ее я через плечо.

      – Все хорошо! – кричит бабушка. – Привет, Синди! Дай мне посмотреть на твое платье. Кружево, милая? Сразу видно, что ты мать жениха. – Она хохочет.

      У Синди взлетают брови.

      – Блейк, моя свекровь случайно не пила?

      – Ну, она очень нервничала. Я купил пару стаканов пива, пока ребята из авиакомпании бегали и искали багаж.

      – О боже, – ужасается Синди, направляясь к бабушке.

      Мы с Джесс остаемся одни, и она смотрит на меня, словно хочет разорвать мою одежду. Или просто что-то порвать. Не уверен, что именно.

      – Эти синие пальцы не подходят, – шипит она низко и грозно. – Где оставшиеся белые?

      Я пожимаю плечами.

      – Они стали ненужными, поэтому я отдал их мальчишке, который праздновал день рождения. Боже, он был в восторге. Сказал, что попробует ту штуку, когда ты их держишь все сразу и спрыгиваешь с крыши гаража.

      – Ты отдал мои шары? – Джесс бледнеет.

      Вот черт. У той Джесс, с которой я познакомился весной в Торонто, был озорной смех и искра в глазах. Я думал, что она посчитает эти шары смешными. Но бедная девочка просто не может оценить шутку, и это моя вина. Я должен был знать, что нельзя вмешиваться в составленную женщиной цветовую схему. Мои сестры кастрировали бы меня и за меньшее.

      – Не сердись, Джесси. Я вернусь в магазин.

      – Их можно купить только по предзаказу за 24 часа, – шепчет она, краснея все сильнее.

      Я начинаю за нее беспокоиться. И, видимо, не я один, потому что стройный парень с волной идеально уложенных волос подбегает к нам и начинает обмахивать ее рукой.

      – Дыши, пирожочек. Сделай для меня несколько глубоких вдохов, как в йоге. Обморок помнет платье, а мы не можем этого допустить.

      – Если меня посадят в тюрьму за убийство, ты будешь меня навещать?

      – Да, детка, – воркует парень, целуя ее в щеку. – Особенно если комбинезоны там будут лососевыми. – Парень протягивает мне руку, но смеется, когда понимает, что я не могу ее пожать, потому что держу где-то под сотню шаров.

      – Блейк Райли, – представляюсь я.

      – Дайсон Харт.

      – «Дайсон» как пылесос?

      – Точно. – Он искоса на меня смотрит. – Хочешь, покажу?

      – Дайсон, – одергивает его Джесс. – О чем мы говорили?

      Парень хмыкает.

      – Блейк, это Дайсон. Мой парень.

      Дайсон снова хмыкает, и она толкает его локтем. Он протягивает руку.

      – Рад познакомиться, дорогой.

      Джесс вздыхает.

      – Итак, у нас в два раза меньше белых шаров, чем требуется. Придется обойтись этим.

      – А что с этими синими малышами? – Я смотрю, как они сверкают на солнце.

      – Их можно повесить… у туалетных кабинок, – ворчит она.

      – Ладно. –