Кровь и золото погон. Сергей Трифонов

он пришёл в себя, санитарный поезд увёз его в Петербург.

      На Крещение в госпиталь при Императорской военно-медицинской академии из Новгорода приехала его мать. Высокая, стройная, ухоженная, без единой сединки в густых волнистых тёмно-русых волосах, в пятьдесят лет не растерявшая красоту и привлекательность, Мария Дмитриевна, увидев сына с загипсованным плечом и рукой, с трудом сдерживая чувства, не расплакалась, не хотела волновать раненых офицеров-соседей по палате. Она тихо присела на постель, обняла голову сына, целовала его лицо, глаза, гладила правую руку.

      – Вы, мама, не беспокойтесь, – тихо, стесняясь соседей, говорил поручик, – плечо скоро заживёт, благо что левое. Чувствую себя отлично! Поверьте мне.

      Мать улыбнулась. Лечащий хирург убеждал, кости у молодого и сильного офицера срастутся скоро, но потребуется время для разработки плеча и руки.

      – Серёженька, – Мария Дмитриевна погладила светлую сыновью голову, – после выписки, как мне сказал главный врач, тебе положен длительный отпуск на лечение. Считаю, тебе следует этот отпуск провести дома, в Новгороде, под моим присмотром, и никакие возражения приняты быть не могут, – безапелляционно закончила мать.

      Прощаясь, она пыталась оставить сыну некоторую сумму денег, но поручик отказался, уверяя, что средства у него имеются. Он не врал. Деньги, подаренные великим князем, Павловский прокутить до конца не успел и был уверен, что пока ещё богат.

      Плечо, вопреки диагнозу врачей, заживало медленно, пришлось делать ещё две операции для выравнивания разбитых костей ключицы. Павловский всё переносил стоически, держался молодцом, подбадривал тяжелораненых офицеров, на свои деньги покупал им фрукты, шоколад и папиросы, с утра до вечера сыпал анекдотами и потешными историями и случаями из фронтовой жизни, поругивал тупых и невежественных генералов, расхваливал умных и храбрых, с его точки зрения; устраивал шахматные баталии, в которых принимали участие и военные доктора, а на Сретение Господне организовал настоящий благотворительный концерт, пригласив в госпиталь артистов Александринского императорского театра.

      Но всякий раз, когда госпиталь посещали многочисленные великие князья и великие княгини, Павловский под благовидным предлогом исчезал из палаты и гулял в госпитальном сквере с какой-нибудь новой подружкой. Не любил он эти нудные и слащавенькие мероприятия, а дурацкие безделушки в виде безопасных бельгийских бритв и помазков из беличьего волоса (а скорее всего, кошачьего), которыми августейшие особы одаривали раненых офицеров, ему даром были не нужны.

      Зато бравый поручик мимо своих острых глаз не пропускал ни одной юбки, даром что их в госпитале крутилось множество. Он был не просто красив и статен, и уже поэтому привлекал внимание молоденьких сестричек, в женском вопросе он был упрям, настойчив, решителен, зачастую артистичен и коварен. За три месяца госпитальной жизни Павловский сбился со счёта своим романам, романчикам