Играя выбери игру. Антология

встречи он просто-напросто «скопировал» у воспитавшей его бабушки: не хватало только кухонного полотенца через плечо, фартука и слов: «Ну все в порядке? Тогда проходите, а я пока пойду посуду домою». И удивительное дело – на наших скудных квадратных метрах при шести проживающих он был почти не заметен, никому не мешал и никого не раздражал. У него не было привычки изображать из себя недокормленного и вечно голодного пса, более того, когда мы завтракали, обедали или ужинали дома, он тут же деликатно покидал кухню, причем с таким серьезным и целенаправленным видом, что не поднималась рука взять какой-нибудь лакомый кусок со стола и предложить ему разделить с нами трапезу. А если кто-то это и пытался сделать, то он поворачивал голову и смотрел на допустившего эту «унижающую» его достоинство выходку таким взглядом, что угощающий мигом смущался и, чуть ли не извиняясь, сам съедал этот кусок.

      Грозный, казалось, всегда был настороже, и его лай на любой шум на лестничной ли площадке или на улице – у нас был третий этаж – за ним не задерживался. Мы-то к его такой серьезности попривыкли, а вот наши соседи по подъезду при встречах с ним, как я уже упоминал, держались на дистанции. Однако при всей его «грозной» манере поведения он совсем не был агрессивным, во всяком случае, беспочвенно агрессивным, тем более, когда вышел из младенческого возраста и перестал трепать нашу обувь. Я помню только один случай, когда он в прямом смысле показал и применил свои зубы. Дело было так: к нам зашли в гости соседи с нижнего этажа, шумные и крупные муж с женой. Развеселившись после рюмки-другой, сосед навис над зашедшим проконтролировать порядок в доме Грозным и, зажав его в углу между диваном и стеной, начал приставать, обидно высмеивая его незавидные габариты и не подходящую поэтому нашей собаке кличку. Тот, сжавшись, терпеливо ожидал, когда гость, наконец, даст ему возможность продолжить свою службу и при этом очень внимательно вглядывался в лицо шутника, иногда посматривая на папу, как будто ожидая от него совета, что делать в такой ситуации. Папа попытался урезонить весельчака, говоря ему, смотри, мол, Василий, тяпнет он тебя. Но все было бесполезно. Тогда Грозный взял ситуацию в свои зубы. Он неожиданно подпрыгнул – иначе при его росте он мог бы достать только до какой-нибудь там лодыжки или невкусного колена, но его интересовал только рот, к которому он все время и присматривался, откуда исходила вся эта обидная веселость – и цапнул наклонившегося над ним обидчика за… верхнюю губу, чуть ли не превратив ее в заячью. Когда моментально утратившего свою необузданную веселость соседа с прилепленным под носом куском окровавленной ваты увела домой его жена, обещавшая Грозному самое беспощадное отмщение, и утихли укоры в его адрес со стороны обескураженных случившимся папы и мамы, на кухню к забившемуся под стол виновнику пришла бабушка. Она села на табуретку и сказала свое обычное: «Ах, ты варнак! Натворил дел, – и, помолчав, добавила, махнув рукой куда-то уже не в сторону сидевшего в своем убежище Грозного, –