Черный камень. Владимир Дружинин

потом пунцовыми, – значит, горят ракеты. И не осветительные, а сигнальные – немцы перепутали, должно быть. Сломалась ветка. Кто-то высморкался и сказал по-немецки:

      – Здесь.

      – Здесь, – отозвался еще голос.

      На площадку у входа в подземелье съехал, звякнув чем-то, третий немец и сказал:

      – Здесь.

      Все мускулы мои напряглись. Автомат наготове. Но враги молчат.

      – По-моему, – сказал один, – всё на месте.

      – Нет, не совсем.

      – А этот камень вроде трогали.

      – Трогали?

      – Хотя черт его знает.

      – Господин кандидат в офицеры! Прикажете расчистить?

      – Э… прикажу.

      Голос кандидата зябко подрагивал. Я сжал автомат. Немец убрал два камня.

      – Вот что… – замямлил Лаушер. – Я считаю, лезть туда незачем. Там никого нет. Я… вот что приказываю… Охранять это место. Допустим, он там. Хотя он, конечно, не там.

      – Конечно, – одобрил кто-то.

      – Ну, допустим, там. Все равно. Он высунется – мы его и… – Тут отважный кандидат в офицеры произнес непонятное словечко, означавшее, скорее всего, «сцапаем».

      Тогда заговорил солдат. Со странным горловым акцентом он рассказывал о привидениях в долине, где-то в Верхней Баварии. Я очень мало понял из того, что он рассказывал. Но это, во всяком случае, кстати. Суеверные немцы уж, наверно, не решатся лезть. А я так и буду торчать, как истукан? Большой булыжник в верхнем ряду просил: «Столкни меня, столкни меня». Пихнуть его, чесануть из автомата, кубарем к реке… Глупости. На площадке появились еще немцы. Слух подсказывал, что их было трое или четверо. Донеслось:

      – Покурим.

      – Майор с перепою еще не то выкинет. Слонов ловить заставит. Ах, прошу прощения. Здесь, если не ошибаюсь, господин кандидат.

      Я не стал дальше следить за беседой фрицев. Положение выяснилось: Вихарева не нашли, он выполнил задание, передал координаты «квакши» и скрылся. Я вернулся на прежний свой пункт наблюдения – к стене с дыркой.

      За стеной разговаривали.

      Радиостанция не работала, и в комнате ясно можно было различить два голоса, говоривших по-немецки, мужской и женский.

      Женщина хохотала. Она хохотала задыхаясь, нервно. Она заходилась хохотом. Ножки стула процарапали по полу, женщина затопала:

      – Уберите… Уберите…

      Мужчина что-то объяснял шепотом – и она оборвала смех на пискливой ноте. Послышалось бульканье. Женщина, по-видимому, налила что-то. Мужчина сказал:

      – Довольно.

      – Последнюю, обер-лейтенант… На дорожку. А потом вы меня проводите…

      – Не знаю.

      Что-то ударилось, разлетелось вдребезги. Она, видимо, швырнула рюмку.

      – Не надо, детка.

      Она вздохнула:

      – Сапоги мне велики.

      – Вы проводите ее и сразу назад.

      – Как я проведу ее… Не представляю. Через русскую оборону…

      Я точно прилип к стене. Кого это ей надо провести?

      – Сбрейте усы. Фу!.. Подайте