Спецоперация «Зверобой». Михаил Болтунов

стихло.

      Теперь они шли в полной тишине. Сделали привал, перевязали командира и опять в путь. Однако вскоре стало ясно – им не под силу одолеть многокилометровый путь по заснеженному лесу к своим. На очередном привале лейтенант Мостыгин сказал вслух то, о чем думали остальные.

      – Что-то мы не то делаем, ребята. Надо строить шалаш, маскировать его, мы с Пааво остаемся. А вы идете к своим и возвращаетесь с подмогой.

      Баталин с Правдиным обшарили округу, нашли подходящую яму. Нарубили лапника, выстелили им низ ямы, уложили туда раненых, верх закрыли ветвями деревьев, оставив небольшой лаз. Сергей передал командиру оставшиеся у него галеты.

      – Все, мужики, ждите. Мы вернемся за вами.

      Они двинулись к своим. Шли всю ночь. Дальняя дорога по лесу, холод, мороз, и хоть они не были ранены, но силы разведчиков иссякли. Утром их заметила группа бойцов из второго отряда. Нашла в поле, когда они сели передохнуть. Обоих привезли в расположение части на санях.

      У Баталина поднялась температура. Он не знал, что специально снаряженная группа ушла на поиск оставленных в лесу. Однако разведчики вернулись под утро ни с чем. Найти шалаш Мостыгина и Коскинена не удалось.

      Сергей узнал об этом только утром, когда его пришел проведать командир отряда капитан Харитоненков.

      – Товарищ капитан, Григорий Самсонович, – разволновался Баталин, – замерзнут же ребята.

      – Не замерзнут. Мы снаряжаем новую группу. Включили туда самых опытных, из тех, кто знает лес, – успокаивал его капитан.

      – Я знаю этот лес. Сам устраивал шалаш. Мне непременно надо идти.

      – Куда ж тебе, бедолага. Едва пришел в себя.

      – Иначе нельзя. Если эта группа не найдет, тогда все, конец Мостыгину и Коскинену.

      Командир отряда вздохнул:

      – Не дойдешь ты, Баталин. И врач категорически против.

      – Прикажите группе взять волокушу. Не смогу идти, подвезут, дотащат. Бойцы молодые, сильные, спортсмены. Зато точно найдем ребят.

      Харитоненков согласился. Приказал следить за самочувствием Баталина. Тащить, нести, главное, чтобы вывел на раненых.

      Когда группа наконец нашла лежку, лейтенант Мостыгин находился без сознания, Коскинен держался из последних сил. Их доставили в подразделение, потом срочно перевезли в госпиталь. Вместе с ними угодил в госпиталь и Баталин. Новый поход в тыл не прошел даром: вновь поднялась температура, врачи поставили диагноз – пневмония легких.

      Поскольку лежали они в одном госпитале, Пааво Коскинен часто приходил к Баталину. Спускался этажом ниже, заходил в палату, протягивал свою большую ладонь и широко улыбался.

      – Здорово, мой дорогой спаситель.

      Баталин неизменно отвечал ему по-фински.

      – И тебе не хворать, мой боевой финский друг.

      Иногда все происходило наоборот: Пааво приветствовал его по-фински, Сергей отвечал по-русски. Соседи по палате с удивлением смотрели на этих двух, то ли русских, то ли финнов. Разведчики устраивались поудобнее и подолгу говорили друг с другом.

      После