Лесная банда. Евгений Сухов

при немцах им плохо жилось… Ничего, Сталин им покажет как нужно советскую власть! Они сами придут к нам в повстанческую армию, даже призывать не нужно будет.

      – Поживем еще. Чего раньше времени себя хоронить… Что краевой старшина приказал?

      – Сейчас москали будут украинцев в свою армию забирать. Вы должны сорвать этот призыв в своем районе. В ближайшие часы будут разосланы инструкции, как уклониться от рекрутирования. Пусть хлопцы занижают себе возраст так, чтобы не попасть под призыв. Пусть прячутся в погребах, уходят в леса. Это первое. Второе… Если не сегодня, так завтра русские начнут устанавливать свою власть, и мы должны пытаться занять руководящие места в администрации, в том числе и в военкоматах. Вот эти люди и будут готовить фальшивые справки на призывников: одни, дескать, уже померли; других – немцы в оккупации убили; третьих давно на фронт призвали. А сами проведем всеобщую мобилизацию в свою повстанческую армию. Так что основная борьба с ними впереди. Что в куренях говорят?

      – Хлопцы спрашивают, когда можно выйти из схронов и с москалями сразиться! В бой рвутся хлопчики!

      – Передай нашим братьям, что войны на всех хватит, скоро начнем. Схронов-то много нарыли?

      – Много, на целый курень!

      – Этого мало. Копайте еще на три тысячи самостийников.

      – А сколько всего будет?

      – Думаю, что не меньше сорока тысяч.

      – Немало… Мы так и будем под землей прятаться?

      – Успокойся ты, – примирительно произнес Панас. – Сначала осмотреться нужно, что к чему. Мы тем и сильны, что невидимы. Пусть передовые части подальше от города уйдут. А потом ударим им в тыл и растворимся в горах. Они не знают леса так хорошо, как мы. В этом наша сила… А как у вас с едой?

      – На первое время кое-что имеется, – не очень убедительно отозвался Головня, – но скоро понадобится… Крестьяне не хотят запросто так продукты отдавать. Едва ли не в ноги приходится кланяться, чтобы краюхой хлеба разжиться.

      Сняв с плеча холщовую черную котомку, Панас Кияница вытащил из нее небольшую коробку, завернутую в темную просоленную бумагу.

      – Их понять можно, своим горбом зарабатывают… Возьми.

      – Что это? – недоуменно протянул Головня, забирая сверток.

      – Здесь карбованцы, – значительно пояснил соратник. – Не раскрывай, потом посмотришь… Будешь расплачиваться с ними за продукты.

      – Деньги, что ли? – удивился Головня.

      – Да. Наши деньги, украинские. Скоро по всей Украине ими расплачиваться станем.

      – Откуда они?

      – Из боевого фонда повстанческой армии. Будете рассчитываться с ними за продукты, за постой. Объясните селянам, пусть берегут их! Как только мы придем к власти, так обменяем карбованцы на настоящие. – Сунув два пальца в верхний карман пиджака, он вытащил из него вчетверо сложенный, аккуратно отрезанный клочок бумаги, изрядно поистертый по самым краям. – Вот глянь, как они выглядят.

      Головня аккуратно развернул карбованец.

      Купюра, напечатанная на тонкой бумаге, мало походила