Упоение властью. Револьвер, спирт и кокаин. 1917 год. Владимир Шигин

подозрительным: вот, мол, ничего не хотят принимать от революции… Когда появились деньги, то матросы, прежде всего, начали франтить. Появились высокие лакированные сапоги или даже просто резиновые, с голенищами, что – зеркало; короткий бушлат в талию, с пуговицами «на кавалерийский манер»; фланелевая рубаха в обтяжку и навыпуск; фуражка набекрень, а летом – даже соломенная шляпа… Особое внимание уделялось волосам, стричь которые считалось положительно неприличным. Шик был в наибольшем «коке» и лихо закрученных усах. Получался самоуверенный, наглый и, в тоже время, жалкий вид. С деньгами появились и другие потребности: захотелось в рестораны, кафе, театры и кинематографы. Это требовало денег, которых все-таки не хватало. Лишить себя развлечений матросам было уже трудно; поэтому они не брезговали никаким источником, где можно было хоть что-нибудь достать. Нравственность быстро падала. Матросов все боялись. Революционная власть всячески заискивала перед ними и предоставляла им большие привилегии: они получали лучший паек, беспрепятственно ездили по железным дорогам, ходили даром в государственные театры и так далее. Все это, вместе взятое, кружило им головы. В результате, они окончательно развратились: научились бездельничать, грабить и убивать. Худший элемент, продолжая жить в командах, постепенно развращал и остальных. Так вырабатывался тип столь ненавистного всем революционного матроса».

      Возможно, Г.К. Граф в своих воспоминаниях несколько и сгустил краски, но суть мечтаний определенной категории матросов, он, не всяких сомнений, передал правдиво.

* * *

      В ноябре-декабре 1917 года по Петрограду прокатилась мощная волна страшных пьяных погромов, проходивших при самом активном участии матросов. Современники оценивают масштаб этих погромов равными февральским событиям 1917 года. Но если в феврале произошла революция, свергнувшая царское правительство, то в ноябре-декабре произошла своеобразная «революция» за свержение введенного с началом мировой войны «сухого» закона. Еще раз повторюсь, что если из далекого будущего нам сегодня погромы ноября 1917 года видятся, как незначительный эпизод отечественной истории, то у современников отношение к ним было совсем иным. Многие из современников ставили по значимости события ноября куда выше, чем октябрьский большевистский переворот. «Пьяная революция» началась осени 1917 года одновременно в различных районах страны в виде «пьяных бунтов» солдатской массы, дестабилизирующих обстановку на местах и способствующих свержению власти Временного правительства. Объективно пьяные погромщики выступали союзниками большевиков. Это был настоящий русский бунт без участия социалистов.

      При этом сами большевики резко отделяли Октябрьское восстание (а с ним и Февральскую революцию) от пьяных погромов, считая их проявлениями, как «анархической стихии», так и «происками буржуазной контрреволюции». В свою очередь, контрреволюционеры обвиняли большевиков, что именно их «октябрьский путч» и породил волну погромов.

      Любопытно, что А.М. Горький, рассуждавший