Кровавый лед Кронштадта. 1921 год. Владимир Шигин

оказалась в лагере противников Советской власти, в повстанческих отрядах левого толка или вообще в откровенных бандах. Другая часть матросов к концу Гражданской войны, постепенно переродилась (наиболее классический пример тому – П.Е. Дыбенко), отреклась от радикальных взглядов и понятий, трезво рассудив, что время матросской вольницы уже прошло и теперь следует обустраиваться в структурах советской власти. Командовать дивизиями и армиями матросы не умели. Поэтому им нашли другое применение. Матросами-большевиками (а на первом этапе и не только большевиками) интенсивно комплектовали карательные отряды и отделы ВЧК. Как каратели, матросы, в своем большинстве, все же значительно уступали в жестокости (все же русские люди!) китайцам, венграм и другими «интернационалистами». Что же касается ВЧК, то там матросам пришлось выдерживать серьезную конкуренцию с «приватизировавшими» ВЧК этническими группировками, в первую очередь, с евреями и латышами. Именно поэтому, пройдя через кровавую мясорубку ВЧК, многие из них, под любыми предлогами, затем уходили оттуда. Кто-то не выдерживал крови, а кто-то понимал, что, учитывая семейственность евреев и латышей, сделать ему карьеру в ЧК будет сложно.

      После потери Гельсингфорса, Ревеля, утраты флота в Севастополе, единственным форпостом «классического» матросской революционности в годы Гражданской войны оставался Кронштадт. Несмотря на все усилия советского руководства перевоспитать «Кронштадтскую республику», у него ничего не получалось. Кронштадт, по-прежнему, оставался гарантом чистоты матросского радикализма, хранителем леворадикальных матросских традиций 1917 года.

      Нельзя сказать, что власть ничего не делала, чтобы изменить эту ситуацию. Постоянное формирования матросских отрядов и отправка их на фронты Республики, помимо чисто военной необходимости, одновременно являлось и зачисткой Кронштадта от наиболее беспокойного элемента, с его последующей утилизацией, как бы цинично это не звучало!

      Но вот парадокс! Уход на фронты большого количества старых матросов (а уходили сражаться, как правило, самые радикальные и активные), вопреки надеждам большевиков, так не сделал оставшихся более послушными и терпимыми к власти. Дело в том, что каждое новое мобилизационное пополнение, прибывая в Кронштадт, быстро проходило там «революционные университеты». И уже через несколько месяцев вчерашние крестьянские парни по своим революционным убеждениям ничем не отличались от старших товарищей. Кронштадт, по своей сути, превратился в огромный плавильный котел, переплавляющий умы вчерашних крестьян и рабочих, которые вместе с тельняшкой обретали и новую для себя особую матросскую мораль.

      Павел Дыбенко и Александр Седякин после митинга спускаются с линкора "Севастополь"

      Разумеется, с каждым новым призывом, в силу объективных обстоятельств, уровень технической и военно-морской подготовки молодых матросов падал. Но свои пробелы в знании морского дела недоученная матросская