Королева Америки. Катарина Макги

сейчас в Америке царила нестабильность, именно Беатрис была причиной этого.

      Прежде чем она успела ответить, двойные двери гостиной распахнулись.

      – Беатрис! Вот ты где.

      На пороге стояла мама. Аделаида выглядела элегантно даже в дорожной одежде – узких темно-синих брюках и бледно-голубом свитере, – хотя теперь они сидели свободнее, чем раньше.

      Горе давило ей на плечи, точно тяжелый плащ.

      При виде Роберта королева Аделаида заколебалась.

      – Извините, я не хотела прерывать вас.

      Камергер поднялся на ноги.

      – Ваше Величество, присоединяйтесь к нам. Мы как раз обсуждали свадьбу.

      Аделаида повернулась к Беатрис и с особой теплотой в голосе спросила:

      – Вы с Тедди назначили дату?

      – На самом деле… Я не уверена, что готова выйти замуж. – Беатрис умоляюще посмотрела на маму. – Все слишком быстро. Разве ты не думаешь, что нам следует подождать какое-то время, чтобы оправиться от потери?

      – О, Беатрис, – Аделаида с тяжелым вздохом опустилась на диван. – Мы никогда не перестанем горевать. Ты это знаешь, – мягко добавила она. – Со временем боль может стать меньше, но это не значит, что мы когда-нибудь перестанем чувствовать утрату. Мы просто научимся с ней жить.

      Роберт энергично закивал.

      Беатрис пыталась не обращать на него внимания.

      – Нам всем сейчас не помешал бы какой-нибудь повод для счастья, для праздника. Не только Америке, но и нашей семье. – В глазах Аделаиды блеснула тоска. Она любила мужа всей душой, и теперь, когда он ушел, казалось, перенесла свою любовь на старшую дочь – союз Беатрис и Тедди стал для Аделаиды единственным источником надежды.

      – Сейчас эта свадьба нужна нам как никогда, – вмешался Роберт.

      Беатрис беспомощно переводила взгляд с одного собеседника на другого.

      – Я понимаю, но… мы с Тедди так мало знаем друг друга.

      Королева Аделаида вздрогнула.

      – Беатрис. Ты передумала?

      Беатрис посмотрела на обручальное кольцо на левой руке. Она носила его весь месяц лишь по привычке. Когда Тедди дал ей кольцо, это казалось сначала неправильным, но в какой-то момент Беатрис, должно быть, просто привыкла.

      Это наглядно доказывало, что со временем действительно можно привыкнуть ко всему.

      Кольцо было прекрасным – крупный бриллиант на ободке из белого золота. Более ста лет назад он принадлежал королеве Терезе, но теперь его так искусно отполировали, что любые повреждения померкли за сиянием.

      Чем-то кольцо напоминало саму Беатрис.

      Она вдруг поняла, что Роберт и мама ждут ответа.

      – Я просто… Я скучаю по отцу.

      – О, милая. Я знаю. – Слеза скатилась по щеке Аделаиды, оставляя одинокий след туши.

      Она никогда не плакала – по крайней мере, на людях. Даже на похоронах сдерживала свои эмоции, пряча их за выражением бледного решительного стоицизма. Мать всегда говорила Беатрис, что королева должна проливать слезы наедине