Мой загадочный двойник. Джон Харвуд

замок. Но дверь легко отворилась – в обшитый темными панелями коридор, где не было видно ни души, кроме удаляющейся Беллы.

      Я закрыла дверь и приблизилась к шкафу. Вкус в одежде у Люси Эштон почти полностью совпадал с моим: она тоже предпочитала артистический стиль; ее голубое дорожное платье из шерсти было копией моего серого, и, когда я приложила его к себе, даже без зеркала стало ясно, что оно мне в самый раз. Даже метки для прачечной в точности походили на мои: маленькие хлопчатые ярлычки, пристеганные к подкладке, с аккуратно вышитыми на них голубыми буковками «Л. Э.». Если бы мне предложили экипироваться для путешествия, я не смогла бы сделать лучшего выбора.

      Я снова невольно возвратилась к мысли, что Люси Эштон не иначе мой двойник, а потом опять сообразила, что это никоим образом не объясняет, почему я нахожусь здесь. Я предприняла очередную отчаянную попытку пронизать умственным взором черный провал в памяти, но немного погодя одно обстоятельство вернуло меня к сиюминутной действительности: я вдруг осознала, что в чемодане Люси Эштон нет ни кошелька, ни ювелирных украшений, ни колец, ни денег.

      Недоставало там и еще двух вещей (хотя оно и понятно, ведь чемодан-то был не мой): доставшейся мне от матушки броши, с которой я никогда не расставалась, и подаренного тетушкой бювара, где хранился мой дневник, который я вела с шестнадцати лет. Бювар представлял собой портфельчик четвертного формата из мягкой голубой кожи, с двумя золотыми застежками и замочком – ключ от него я всегда носила на серебряной цепочке на шее, но сейчас его при мне не было.

      Почему-то утрата ключа заставила меня со всей ясностью понять, в сколь отчаянном положении я нахожусь. Силы меня покинули, и я в изнеможении присела на край кровати. Как раз в этот миг в дверях появился доктор Стрейкер, а следом за ним зашла Белла с ведром угля.

      – Мисс… Феррарс, – строго произнес он, – вам следует лечь и оставаться в постели. Я приказываю вам как ваш лечащий врач. О вашем отъезде не может быть и речи, вы еще слишком больны.

      – Но, сэр…

      – Довольно, прошу вас. Телеграмма отправлена, как вы просили. Когда придет ответ, я вам сообщу.

      С этими словами доктор Стрейкер повернулся и широким шагом вышел прочь.

      – Белла, – пролепетала я, когда служанка стала поправлять на мне одеяла, – я не нашла кошелька и броши – она в такой красной бархатной коробочке, очень ценная вещь. И еще бювара из голубой кожи. Ты их нигде не видела?

      – Нет, мисс, не видела. Я принесла все, что было в вашей комнате.

      – Но у меня должны были быть при себе деньги! – в отчаянии воскликнула я. – Иначе как бы я сюда приехала?

      – Вы дали мне шестипенсовик, мисс, когда еще плащ не сняли. Может, кошелек там?

      Белла пошарила по карманам плаща, но обнаружила лишь пару перчаток.

      – Вы же не думаете, что я взяла, мисс? – встревожилась она.

      – Нет, Белла. Но кто-то взял вместе с брошью и бюваром – с ними я никогда не расстаюсь.

      – Не знаю, право слово,