Имитатор. Книга пятая. Наследники. Олег Рой

слишком удобно. Выберите какое-нибудь имя, – теперь нужно ободряюще улыбнуться, не нарочито, самым краешком губ. – Ну… Меня зовут…

      – Меня зовут… – послушно повторила она и замялась ненадолго. – Меня зовут Карина.

      Молодец какая, быстро себя в руки взяла. Или наоборот – отпустила. Приняла предложенные правила. Такую нетрудно будет вести куда следует. Хотя ты пока и сам не знаешь, куда это – куда следует. Ты и заметил-то эту даму почти случайно. И вот она здесь, слава современным технологиям. Как устроена контекстная реклама – или как все это вот правильно называется? – ты понимал не слишком хорошо. Но – достаточно. Она здесь. И, как в том фильме, это может стать началом прекрасной дружбы. Посмотрим.

      – Карина… – повторяешь ты, покатав имя на языке. Да, ей подходит.

      – Можно я вас буду называть Михаил Михайлович?

      Михаил Михайлович, значит? Это не просто «тепло, еще теплее», это уже почти «горячо». Но – ты ведь не только улыбку тренировал, голос тоже много значит, может, еще и больше, чем мимика. Сейчас он должен почти журчать, мягко, умиротворяюще:

      – Разумеется. Если вам так удобнее и спокойнее, пожалуйста. Что вас тревожит?

      – Почему… почему вы решили, что меня что-то тревожит? Я не сумасшедшая!

      Ты смеешься. Мягко, дружелюбно, почти заговорщицки. Подумав про себя, что к этому смеху только подмигивания не хватало. Но подмигивать – это уже грубость. А грубость отталкивает.

      – Помилуйте! Если человека ничего не тревожит, он, простите, покойник. Нет, ну бывают еще будды, но, по правде говоря, я в своей жизни ни одного не встречал. Каждого живого человека что-то да царапает. Это, собственно, основное свойство живых – беспокоиться. Только покойники потому так и называются, что им уже все равно.

      – Да! – восклицание почти поднимает посетительницу из кресла, но его мягкие кожаные объятья сильнее, и она остается сидеть. – Если он беспокоится, значит, он жив!

      Заявление звучало несколько странно, но… пусть так.

      – Так что же вас тревожит?

      – Не меня! Нет… то есть… меня, но… все так сложно… боюсь, я не умею объяснять.

      – Ничего, мы ведь никуда не торопимся.

      – Я раньше посещала другого специалиста, он всегда смотрел на часы. У него возле двери висели – громадные такие, мне их тоже было видно.

      – Вам это мешало?

      – Это было давно, – равнодушно говорит она. – Мешало? Не знаю. Вроде бы нет. Все же наладилось. Но сейчас… опять…

      – Сейчас, вы же видите, никаких громадных часов возле вас нет. И не громадных тоже.

      – Он мне тогда вроде бы помог. Хоть и смотрел на часы. Легче стало. А вы мне сможете помочь?

      – Так что вас тревожит?

      – Он мне снится каждую ночь!

      Ясно было, что снится ей отнюдь не специалист с огромными часами. Кто? Да, видимо, Михаил Михайлович и снится, тоже мне, бином Ньютона. Но – осторожно, ни в коем случае не нажимать:

      – И эти сны вам… мешают?

      – Нет! Что вы! Он всегда мне снился, –