Рим должен пасть. Александр Прозоров

не оценил. Да и Федору скоро стало как-то не по себе. Видимость резко снизилась, берег пропал во влажных сумерках. Дождь уже не накрапывал, а сек косыми струями. С бортов захлестывали разъярившиеся волны. Чтобы не перевернуться и сохранить хотя бы слабую надежду на спасение, они убрали парус и даже сняли мачту, бросив все это на дно лодки, рядом с валявшимся там мотком веревки. Затем надели спас-жилеты.

      Вцепившись в обшарпанный край борта и глядя в низкое серое небо, которое уже почти смыкалось с волнами, Федор припомнил невеселую шутку из арсенала северных рыбаков. «Мы надеваем спас-жилет, – говорил ему как-то один из них, – только для того, чтобы потом нашли наши трупы. Вода-то все равно холодная. Двадцать минут и готово». Оставалось надеяться на то, что в Черном море вода намного теплее.

      Теперь их швыряло по волнам как оторвавшийся поплавок. Морпехи безрадостно прикидывали, что налететь на камни было бы не самым плохим вариантом. Это могло означать, что берег все-таки близко, выберутся. Но лодку продолжало нести неизвестно куда. Скоро совсем стемнело, и начался настоящий кошмар. Ветер, по ощущениям, был узлов сорок, а то и все пятьдесят[4], выл между скамьями, играючи смахнул за борт мешок из-под продуктов и остатки Лехиной наживки. Безвольную посудинку бросало с волны на волну, и Федор ждал, что она вот-вот разломится пополам. А когда раздался хруст, и мотор ушел на дно, волны стали захлестывать не только через борт, но и через корму, у которой оторвало верхнюю кромку. Пришлось вычерпывать воду консервной банкой, оставшейся после наживки.

      Как долго это длилось, Федор не смог бы сказать. В кромешной тьме он потерял счет минутам, а может, и часам. Потом они оба одновременно прекратили совершенно бесперспективное сражение с захватывающей все новые плацдармы стихией. Бутылки с «Нарзаном» всплыли и стали больно колотить по ногам. Один раз Федора приложило по ребрам незакрепленной мачтой. Спустя время смыло за борт оба весла. Чтобы с ними не случилось того же, измученные бойцы привязали себя веревками к скамейкам, легли на них и стали молиться морским богам.

      Глава третья

      Неизвестный мир

      Открыв глаза, Федор подумал, что уже попал в рай для морпехов. Судя по лазурному цвету неба, это должно быть где-то на островах Баунти с разгуливающими по ним дикими красотками-шоколадками, с вином дешевле воды, с рыбой, без посторонней помощи выпрыгивающей на берег, куда высаживать десант – одно удовольствие.

      В этом мире было чудовищно тихо. Ни рева урагана, ни треска ломающегося дерева. А может, он просто оглох? Федор облизал соленые губы и сплюнул, в глотке остался мерзкий привкус морской соли. Попробовал пошевелить одеревеневшими пальцами – получилось, но не сразу. Спиной Федор тут же ощутил жесткое ребро скамейки. На ногах лежало что-то длинное и тяжелое. Весь мир вокруг мерно раскачивался. «Судя по тому, как мне плохо, я еще жив», – подумал сержант. И слегка приподнял голову.

      Он был в лодке, слава Богу, не один. Леха лежал рядом, привязанный к скамейке,

4

Ветер 40 узлов (72 км/час) – шторм. 53 узла – жестокий шторм.