Стагнация. Юрий Владимирович Гусейнов

алась, то чуть замерев, опускалась обратно. Свет замерцал на несколько секунд, едва заметные тени пробежали по стенам, и все стихло. А уже после из возникшего дверного проема стали появляться люди в светлых длинных балахонах и с респираторами на лицах. Лежащий начал приходить в себя, и прибывшие устремились к объекту своего наблюдения.

      Всем знакомо чувство, когда выходишь из глубокого сна. Сознание неохотно возвращается к тебе. Где ты? Кто ты? Какой сейчас день недели? Опаздываешь ли ты или же вовсе некуда идти? Нечто подобное испытал и этот человек, прежде чем открыть глаза и на секунду ослепнуть от яркого света. Затем краткий миг осознания и мысль: «Неужели все? Все сто пятьдесят лет минули?»

      Уши заполонил однотонный гул, словно рядом находилась трансформаторная будка. Один из пришедших чуть склонился:

      – Вы помните, как Вас зовут? – отрывисто спросил он громким мужским голосом.

      Смысл слов дался тяжело. Вопрос был легкий, но на ответ понадобилось время.

      – Вы слышите? Понимаете меня? Как Вас зовут? – мужчина, застыв в чуть согнутой позе, изливал поток громких слов из-под респиратора.

      – Марк, – собственный голос донесся откуда-то извне. Он был хриплым, тяжелым и незнакомым.

      – Хорошо. Марк. А полное имя? – продолжал чеканить тот, – у Вас есть фамилия, имя и отчество. Вы можете их назвать?

      – Круглов… Марк Анатольевич…

      – Хорошо, Марк Анатольевич. Вы даете согласие на дейдрим-процедуру?

      – Я… я не знаю… не знаю что это…

      – Она необходима для всех заключенных фригус-тюрем после выхода из стадии анабиоза. Это нейронная процедура, которая позволит проецировать ваши воспоминания в полном погружении. Для вас она безопасна и бесплатна.

      Мужчина выдал информацию без единой заминки, абсолютно не шевелясь.

      – Как скажете…

      – Вы даете согласие на дейдрим-процедуру, Марк Анатольевич?

      – Даю…

      – Хорошо. В течение суток ваше тело будет восстанавливаться и приходить в форму. В это время мы просканируем и считаем вашу память. Вас погрузят в искусственный сон для ускорения всех процессов.

      Пролежать столько лет, чтобы очнувшись, снова заснуть. С этой мыслью Марк провалился в пустоту. А после все повторилось: неосознанность бытия, вопросы кто ты и где и свежие воспоминания.

      Когда Марк открыл глаза вновь, он находился в той же комнате. Вокруг никого. Звонкая тишина, сияние белого света. Мышцы хоть и плохо слушались, но все же смогли поднять тело, и он сел на кушетку. Простыня, что укрывала его, сползла до половины, оголив большой когда-то спортивный торс. С минуту парень боролся с сонливостью, а затем поднялся на ноги.

      – Эй! Есть кто?

      Зеркало на стене от пола до потолка оказалось замечено не сразу. Обмотав нижнюю часть тела, тот короткими шагами пошел к нему. Голова кружилась, босые ноги шлепали по холодному полу, подпитывая чувство тревожности. Из зеркала на него смотрел молодой парень лет около тридцати. Широкие грузные плечи и маленькая голова. Под узко посаженными глазами синяки. На голове копна черных кудрявых волос. К груди и вискам прицеплены какие-то прозрачные кругляши -датчики.

      – Красавец… – глядя на себя, Марк вспомнил, как когда-то давно хотел начать заниматься спортом, чтобы иметь не мешковатое тело, а стройное и красивое.

      Дотронувшись рукой до датчика, Марк развернулся и попытался рассмотреть комнату. Но ничего, кроме кушетки и какой-то странной белой тумбы в дальнем углу, он не увидел. На секунду все расплылось, а после зрение сфокусировалось уже на человеке.

      Еще издалека было видно, что он намного выше Марка. Стройный, лет сорока. Азиатские черты лица. Круглые очки. Задержавшись, он прошел в комнату, сгибая в локтях руки, слово маршируя. Движения придавали ему образ инопланетянина из старых фантастических фильмов. Приходить в палату к новому проснувшемуся заключенному стало его рутиной. Он делал так десятки раз. И всегда говорил примерно одинаковые слова.

      – Хей, Марк! – сказал он, остановившись у кушетки. Его голос был низким и спокойным, – вижу, вы уже смогли подняться. Как вы себя чувствуете?

      – Эм… я… – парень немного замешкался. Ладонь машинально скользнула к горлу, как бы оправдывая хрипловатый голос, – скажите, где я?

      Мужчина скривил уголок рта:

      – Вы находитесь в центре реабилитации. Московской фригус-тюрьмы. Меня зовут Элон Остовский. Я директор этого центра. Чуть более суток назад ваш срок заключения истек и анабиоз прервали.

      Изо рта Марка вырвался вздох облегчения. Глазам стало больно, то ли от яркого света, то ли осознания новости. Он чуть закинул голову вверх, а затем, немного хромая, подошел обратно к кушетке. Сев, он перестал держать простынь и уже обе руки вначале обхватили горло, затем попытались взъерошить волосы на голове.

      – Так как вы себя чувствуете?

      – Все плывет… – его голос постепенно утрачивал хрипоту. А интервалы между словами удлинялись.

      – Вы