Ошибка Бога Времени. Инна Бачинская

вернулось лето, – сказала Юлия. – Даже не верится!

      Они поднялись по шатким сходням на кораблик – капитан, обветренный, как скалы, в белой фуражке с крабом, с мегафоном, отсалютовал им свободной рукой. У него была красная физиономия, обрамленная круглой шкиперской бородкой, вполне пиратская, и пронзительной синевы глаза. По узкой лестнице они поднялись на верхнюю палубу и уселись на нагретой солнцем скамье. Они были здесь одни – желающих совершить речную прогулку больше не было.

      Отсюда была видна белая Троица с золотыми куполами – казалось, она, чистая и невесомая, парит в воздухе над зелеными городскими холмами; извивалась синяя сверкающая лента реки; сияли пустые песчаные пляжи по обе ее стороны.

      Кораблик снялся с места и, дребезжа мотором, поплыл вниз по реке. Дрожание палубы убаюкивало, от жаркого по-летнему солнца стало гореть лицо. Алекс обнял Юлию, привлек к себе, прикоснулся губами к виску.

      – Я о тебе ничего не знаю, – сказала Юлия. – Откуда ты взялся?

      – Я был здесь все время, просто ты меня не видела, – ответил он, прижимая ее к себе. – А я смотрел на тебя издали и думал: что я должен сделать, чтобы она меня заметила? Убить дракона и положить к ее ногам? Спеть серенаду? Пленить коварного сарацина?

      – Не нужно убивать дракона, – ответила удивленная Юлия. В ее понятии представитель незатраханного идеологией поколения должен говорить иначе. – Их и так почти не осталось. Пусть живет. И сарацина не надо. Что такое сарацин? Араб?

      – Арабы-бедуины, восточные люди.

      – Откуда ты знаешь?

      – Читал когда-то. Считалось, что каждый рыцарь-крестоносец должен был убить сарацина во славу Господню, хотя бы одного. И у Вальтера Скотта тоже упоминаются сарацины…

      – Неужели его еще читают? – Она хотела сказать: неужели его читает молодое поколение, но вовремя прикусила язык.

      – Сейчас я тебе открою страшную тайну, – прошептал ей в ухо Алекс. – Только ты никому! Поклянись!

      – Клянусь!

      – Ты же ничего обо мне не знаешь! Я полтора года работал чтецом, читал разные книги одному старичку, который уже не мог читать сам. Ему было девяносто шесть лет, он был театральный режиссер в прошлом, и у него была светлая голова. А читать он не мог, потому что был почти слеп. Он мне многое дал, но одну вещь, самую главную, я понял сам: я не хочу доживать до ста лет! И заключил с собой сделку – лучше уйти раньше, чем позже. У него не осталось даже детей – все умерли от старости. А он все жил. Он говорил, что смерть забыла о нем, что он давно готов к переходу, что история человечества знает людей, которые живут по несколько сотен лет, но это тайное знание. Это очень несчастные люди, потому что они все время теряют родных и друзей, а заводить новых у них уже нет сил. Так и тащатся через века, ожидая развязки. И переезжают с места на место, чтобы досужие люди ничего не заподозрили.

      – Какая необыкновенно интересная история! Я тоже не хочу жить до ста лет.

      – Мы будем жить долго – не до ста лет, конечно, – и умрем в один день,