Поиграй со мной в любовь. Мария Жукова-Гладкова

типа «шлепанцы», которые носили женщины нашего города. Босоножки на каблуках к нам в магазины даже не привозили. У нас их не носил никто. А те мои туфли до сих пор живы. Я обувала их на торжественные случаи в институте, очень берегла… Да и лишних денег на блажь после рождения дочери у меня не было никогда, как, впрочем, и до. А модельные туфли в нашем городе считались блажью…

      Но так хотелось иногда почувствовать себя принцессой… Надеть красивое платье, сходить в настоящий салон красоты… Я невольно бросила взгляд на свои руки. М-да… По моим рукам сразу же видно, что я свою молодость не за роялем сидела.

      – Мам, давай все-таки послушаем, что они завтра скажут, – устало произнесла я. – Может, все не так страшно?

      – Делай как знаешь, – махнула рукой мама. – Твоя жизнь. Твоя дочь.

      – А в Питер ты поедешь? С Настенькой же в больнице – или реабилитационном центре? – кому-то надо жить. Ну и меня поддерживать.

      Мама подошла ко мне, обняла и прижала к себе.

      – Поеду, конечно. И ради тебя, и ради нее. А в нашем доме пусть пока Верка поживет. И от своих отдохнет, и за курами ухаживать надо. Опять же Васька, Бобик, цветы… Думала ли я, что на старости лет куда-то придется уезжать?!

      – Мам, а координаты отца у тебя есть?

      – Твоего, что ли?

      – Ну а чьего же еще?

      Мама вздохнула.

      – Помер он, Лида. Давно уже помер. Не думай о нем. Давай о Настеньке думать и о будущем.

      Я поняла, что мама мне про отца больше ничего не скажет.

* * *

      Гости прибыли точно в двенадцать, как и обещали. Я предложила чай, на стол поставила печенье. У нас вообще-то принято к приходу гостей пироги печь, но мама однозначно сказала: «Обойдутся», да и у меня душа не лежала, а печь надо всегда с душой, иначе пирог получается совсем другим…

      Константин вручил Настеньке большого мягкого зайца, который ей очень понравился, нам с мамой – коробку конфет.

      – Давайте сразу к делу, – объявила мама. – Что должна будет сделать моя дочь? Только не надо про съемки в каком-то сериале. Угроза жизни моей дочери есть?

      Старшая дама, которую звали Нина Петровна, усмехнулась, внимательно посмотрела на маму, на меня, на играющую в углу Настеньку.

      – Скорее всего, нет, – ответила Нина Петровна.

      – А если не скорее всего? – не отставала мама.

      – Ну, если один человек в состоянии аффекта на нее набросится…

      – Да какое состояние аффекта, мама?! – заорала Алена. – Он не может ударить женщину! Вспомни, что Лариска вытворяла! Другой бы мужик ей уже давно морду начистил так, что потом бы ни один пластический хирург не исправил. А он ее ни разу пальцем не тронул. Он считает, что женщин бить нельзя.

      – Я бы Лариске начистил, – вставил Константин.

      – Вот именно, – распалилась Алена и резко повернулась ко мне. – Не начистит он тебе морду. И не убьет. Самое худшее – из дома выгонит. Но ты должна сделать все, чтобы не выгнал! За это мы тебе и платим деньги.

      – У него после аварии с башкой