Блеф. Джордж Мартин

молодой проповедник и испытавал глубочайшее удовлетворение каждый раз, когда его ласки доводили ее до оргазма, он чувствовал в себе странную отстраненность, такую, будто он наблюдал за происходящим сквозь зеркальное стекло. В смущении подумал о том, что он вообще делает здесь, в этом притоне, с облезающей с плохой штукатурки краской, убогими лампочками, скрипучей пружинной кроватью и телевизором, недремлющим оком глядящим на него. Пожалел о том, что вообще согласился с предложением Белинды Мэй снять номер здесь, у Грани. Его нервировал тот факт, что часть его повела себя точно так же, как те люди, которые постоянно приходят к Грани, испытывая судьбу на безопасном расстоянии. Молодой проповедник хотел верить, что Господь уже наполнил эти пустоты в его сердце.

      Но доступная прелесть Белинды Мэй беспокоила его куда глубже, чем простирались его навязчивые сомнения в самом себе. Он аккуратно толкнул ее вперед и со странной дрожью, такой, какой он не испытывал с тех пор, как юношей склонялся перед алтарем, вдруг осознал, что ее светлые волосы рассыпались по подушке в стороны, будто крылья ангела. Когда он поцеловал ее ухо, она принялась соблазнительно извиваться. Он спустился ниже, облизывая ее шею. Еще ниже, чтобы поцеловать ее грудь, и почувствовал, как по коже под волосами пошел жар, когда она тихо застонала, запуская пальцы ему в волосы. Он опустился еще ниже, к ее животу, водя языком вокруг ее пупка. Счел это мастерским и очень тонким ходом. И был безмерно благодарен, когда она наконец широко раскинула ноги, в знак приглашения, которое он немедленно принял, опуская голову еще ниже и принимаясь лизать ее с языческим неистовством. Еще никогда у него не было женщины, настолько приятной на вкус. Никогда еще он не желал так страстно служить женщине, а не быть обслуживаемым ею. Никогда еще не испытывал такого бесхитростного преклонения пред алтарем любви. Никогда еще не унижал себя с такой радостью, таким легкомыслием и распутством…

      – Лео? – сказала Белинда Мэй, приподнимаясь на локтях. – Что случилось?

      Молодой проповедник тоже приподнялся на локтях и поглядел себе между ног, где его мужское достоинство обмякло, будто висельник. О Господи, почему оставляешь меня, в отчаянии подумал он, с трудом сдерживая достойную подростка панику. Виновато улыбнулся, поглядев на алтарь, все еще широко открытый и зовущий, на ее залитое потом тело, блестящие груди и сияющее прекрасное лицо.

      – Не знаю. Наверное, сегодня я не в форме.

      Белинда Мэй капризно надула губы и потянулась так невинно, будто была здесь одна.

      – Плохо. Я могу тебе помочь?

      В течение следующих секунд молодой проповедник взвесил в уме несколько доводов, в основном насчет того, как лучше соблюсти баланс между вежливостью и откровенностью. В конце концов решил, что она лучше среагирует на откровенность. Хищно улыбнулся.

      – Думаешь, надо что-нибудь в рот положить?

      Вся его жизнь пронеслась у него перед глазами, когда она перекинула левую ногу через его голову, слезла с кровати