Меч и ятаган. Саймон Скэрроу

католического военного ордена проделал путь через всю Европу, чтобы попасть именно к вам. А, сэр Томас?

      Глава 10

      Получается все в точности, как он и подозревал: причиной вызова сюда стал визит Филиппа де Нантерра. Надо же. Двадцать лет делать все возможное, чтобы не лезть на глаза, а уж тем более на рожон, не привлекать к себе внимания и подозрений – и теперь все вот так, в одночасье, сведено на нет неким французом и его мальтийскими хозяевами… Осознание этого вызывало не страх, а скорее возмущение, и на пристальный взгляд Сесила Томас ответил не моргнув глазом:

      – Он приехал ко мне с письмом.

      – С письмом? – чутко вклинился Уолсингем. – Каким? Где оно?

      – У меня дома. В рабочей комнате.

      – И что в нем?

      – Письмо адресовано мне, сэр Фрэнсис. И я не вижу, по какой причине мне следует делиться его содержанием с вами.

      – Вот как? – Впервые за все время Уолсингем улыбнулся, приоткрыв за тонкими губами ровные, хотя и в пятнышках гнили, зубы. – Интересно, что же вы считаете нужным скрывать.

      – Ничего.

      – Ну так поведайте.

      Томас невольно стиснул зубы; чувствовалось, как впервые за долгое время по жилам разлился позыв гнева. Уолсингем, судя по виду, был младше его, Томаса, лет на десять, во цвете лет, но безвыездная жизнь в Лондоне явно не сказывалась благотворно ни на силах его, ни на здоровье: вон и щеки какие бледные. «Такого в честном поединке сразить ничего не стоит», – сама эта мысль невольно пробудила загнанный глубоко внутрь аппетит к насилию. А это небезопасно, так что лучше подавить в себе соблазн. Тем более что толку в таком противостоянии никакого.

      – Письмо это с Мальты, от сэра Оливера Стокли, – нехотя раскрыл Томас. – В нем он напоминает о моей клятве перед Орденом и просит возвратиться на защиту острова от войска турецкого султана, которое собирается напасть на Мальту несметным числом. Такова, собственно, суть того письма.

      – Сэр Оливер Стокли, – улыбаясь каким-то своим мыслям, проронил Сесил. – Кстати, мой дальний кузен. Мы были близки с ним в детстве, пока он с излишней, как мне показалось, рьяностью не ударился в веру. Ударился – и отошел. Отошел далековато, о чем красноречиво свидетельствует его пребывание на Мальте… Впрочем, я отвлекся. Видимо, ваш гость, прежде чем продолжить свое странствие, заручился от вас каким-то ответом?

      – В самом деле.

      – И что же вы ему сказали?

      – Я выразил согласие.

      – Выразил со-гла-си-е, – задумчиво повторил Сесил.

      Они переглянулись с Уолсингемом; чувствовалось, что ответ вызвал у них разочарованность. Чернорясный сподвижник министра перевел взгляд на Томаса:

      – Отчего же? Зачем вы дали ему согласие?

      – Я давал обет, который действует и поныне. Великий магистр призвал меня, и я должен явиться.

      – Вы в самом деле считаете, что связаны клятвой, данной бог весть сколько лет назад?

      – Человек стоит лишь того, чего стоит его слово, – ответил Томас. –