Меч и ятаган. Саймон Скэрроу

французском:

      – Господин, господин… прошу вас, умоляю…

      – Где запорник? – потребовал у него Томас.

      – Тут, тут, – надсмотрщик торопливо ткнул пальцем на кольцо, вделанное в днище невдалеке от прикованного барабанщика.

      Томас, оттерев невольника, пробрался к нему, превозмогая тошноту от несусветной вони, что поднималась от днища. Как человек вообще способен творить и выносить такое? Палец запорника обнаружился непосредственно возле кольца. Вынув кинжал, Томас взялся выковыривать его из гнезда, а управившись, продел цепь через кольцо и бросил ее у изножья ближайшей скамейки.

      – Христиане среди вас есть? – вглядываясь в лица сидящих на ней гребцов, осведомился он.

      – Я! – истово кивнул крайний из них. – Я, хозяин! Из Тулона я родом.

      – Освободить его, – распорядился Томас.

      – И я! – поспешил сказать его сосед.

      – Лжешь! – словно хлыстом стегнул его первый. – Мориск[19] он. Взят корсарами под Валенсией.

      – Сержант, француза расковать. Второй пускай остается.

      Мориск, потомок правивших некогда Испанией мавров, хотел было возроптать, но, видя непреклонность на лице крестоносного рыцаря, в обидчивой покорности склонил над веслом голову. Со всех сторон доносились возбужденные голоса единоверцев, стремящихся обрести волю. Если все они и впрямь братья во Христе, то на веслах из них должна остаться от силы треть – кто же погребет до Мальты? Голоса взывали, взмывали до несносного крещендо; пришлось, набрав полную грудь нечистого воздуха, рявкнуть по всей длине галеры:

      – Тихо!!

      Привыкшие ко вбитому кнутом послушанию, все тотчас смолкли. Томас обратился к сержанту:

      – Христиан освободить, но только христиан. Любого, кто скажется единоверцем, а потом выяснится, что слукавил, – предать смерти.

      – Слушаю, – блеклым голосом отозвался солдат.

      – Действуйте. – Выносить трюмный смрад Томас был уже попросту не в силах. – Если что, я на палубе.

      – А с этим как быть? – Мендоса кивнул на надсмотрщика, который сейчас стоял ближе к корме, не осмеливаясь, в ожидании своей участи, глядеть кому-либо в глаза. При беглом взгляде от Томаса не укрылось, что плетку он успел подобрать.

      – С этим? А вот пусть это решат те, кого вы освободите.

      Томас уже быстро шагал, пригибаясь, к лестнице. Пожалуй, лишь узость прохода и нежелание уронить свое достоинство мешали ему сорваться на бег, прочь из этого аду подобного места. Взобравшись на палубу, он поспешил к наветренному борту и жадно, с упоением, всей грудью вдыхал освежающий бриз, чтобы последняя вонь трюма ушла прочь из легких. Вообще-то в общих чертах он знал, что происходит там, под галерной палубой, и даже несколько раз в той преисподней бывал, теперь уж и не упомнить зачем. Виденное там вызывало у него отвращение – но у Ордена на галерных веслах сидели преступники, пираты и еретики-иноверцы. И каким бы убогим ни было положение гребцов на христианских галерах, оно все же не шло в сравнение

19

Мориски – в Испании и Португалии мусульмане, официально (как правило, насильно) принявшие христианство, а также их потомки. Причислялись к низкостатусному сословию новых христиан.