.

отражал все и без слов.

      – Я не могу тебе лгать, – тихо сказал лич, отводя мою начинающую слабеть руку. – Ты ведь сама приказала.

      – А Картер? – хрипло.

      – Он был далеко от телепорта, – спокойно смотрел на меня лич. – Перенесло только нас двоих.

      Я забрала покрасневшую от его захвата руку, сделала несколько шагов назад и прислонилась спиной к стене. Наклонившись, уперлась руками в колени. Злость схлынула, зато в груди поселилась огромная дыра. Ощущение пустоты и нежелание верить из последних сил держали желающие вырваться на свободу слезы.

      Нет… Это не может быть правдой… Это…

      Да, ритуал я не могла проводить, но тафлиты…

      Я думала…

      Я…

      – Мы остались здесь одни, – не сдвинулся с места бывший княжич. – Только я и ты, Миан.

      Перед глазами возникло лицо Мэтта. Его спокойный взгляд, скрывающий боль. Решимость принять произошедшее. Кровь на порезанной черным кинжалом щеке. И улыбка. Грустная, но теплая улыбка.

      Я перестала четко видеть перед собой. Слезы снесли последнее сопротивление и прорвались сквозь страх. С собой они принесли смесь боли, зажимающей грудь в тиски, и чувства вины, поглотившего все мое существо.

      «Я сам решил», – всплыл в голове слабый голос иллюзиониста.

      Я сползла вниз, закрыла лицо руками и дала волю эмоциям. Мне было все равно, где я сейчас и к чему могло привести мое поведение. Осознание произошедшего накрыло с головой.

      Это я виновата.

      Я…

      Убила Мэтта.

      Лич схватил меня за плечи и дернул вверх. Вцепился до синяков, заставив встать. Он что-то говорил, но из-за звона в ушах я ничего не слышала. Подняв на него глаза, сквозь слезы увидела, как его губы шевелятся. Звуков так и не доходило.

      Хартез обхватил меня за плечи и куда-то повел.

      Я погрузилась в глубокий шок. Происходящее вокруг сейчас не имело для меня смысла. Я не пыталась сдерживать терзающие меня эмоции и позволяла слезам бежать по щекам. Четких мыслей в голове не возникало. Зато картинки во всей красе появлялись перед глазами. Воспоминания о Мэтте. Они сменялись, перемешивались. Даже теплые воспоминания резко прерывались последними минутами его жизни.

      Он легко ударяет лезвием меча плашмя по пятой точке, заставляя меня злиться. Несмотря на ночь, в зале пыток ярко светит иллюзорное солнце…

      Лезвие черного кинжала медленно рисует кровавую полоску на его щеке, подчиняясь движению руки Мэрдороса. Ему больно, но он полон решимости терпеть…

      Его пальцы касаются тыльной стороны моей ладони, прижимая к собственному горячему лбу. Внимательный, пронизывающий взгляд…

      Рубашка, белая ткань которой скоро становится красной. Торчащая из груди черная рукоятка. Мерцающая защита смерти вокруг…

      Хартез встряхнул меня, когда я начала заваливаться вбок, затем вновь куда-то повел. Голова кружилась, и каждый шаг отзывался пульсацией боли.

      Кто-то сказал бы, что это был выбор Мэтта. Что он сам решил принять смерть от проклятого черного клинка